В садах чудес

И почему-то я сразу, почти бессознательно стал опасаться, что Ми тоже увидит эту девочку. И Ми, конечно, видел ее и видел не один раз, но я понял и почувствовал, что он даже не выделяет ее среди других девочек, игравших в саду. И я этому радовался. Но всякий раз, когда она случайно попадалась на глаза моему другу, я тревожился и думал, что он может полюбить ее, как полюбил ее я. А я уже знал, что люблю ее. Человек — существо противоречивое — это простая и банальная истина. Порою я даже огорчался тем, что Ми не обращает внимания на избранницу моего сердца. Как может он, наделенный столькими дарованиями и тонкостью чувств, не замечать ее?

Имя девочки было Ахура. В ведении ее отца находились дворцовые ладьи и съестные припасы. Этот плотный, черноволосый и смуглый человек любил веселье и красивых женщин. В нежных чертах его дочери порою проступало сходство с его крупными грубоватыми чертами. И чем старше делалась Ахура, тем больше походила на отца сильной страстностью, которая смягчалась и сдерживалась присущей этой девочке нежностью. Когда Ми увлекся прогулками по реке, нам частенько приходилось иметь дело с отцом Ахуры и мне всегда приятно было видеть его из-за его сходства с дочерью.

Прошло время. Мне исполнилось семнадцать лет, Ми — шестнадцать, Ахуре — четырнадцать. Мне уже приходилось разговаривать с ней и даже участвовать вместе в дворцовых пирах. Я почувствовал некую странную глубину ее души. Какие-то непонятные мне, смутные, и ей самой, быть может, неясные стремления таились в душе этой девочки. Несмотря на явные красоту и очарование, в ней ощущалась неуверенность в себе. Должно быть, именно эта неуверенность заставляла ее первой предлагать себя юношам. Она, кажется, всерьез полагала, что ее никто никогда не полюбит. Так она объяснилась в любви одному из наших приятелей, совершенно незначительному и заурядному человеку. Я узнал об этом от него самого. На ее нежные слова он ответил презрением. Он не понял, почему она, такая прелестная, объясняется ему в любви, и решил, что это признак испорченности, порочности. Но обмануть эту девочку, воспользоваться ее слабостью и доверчивостью он тоже не пожелал; впрочем, не потому что был благороден, а потому что боялся, вдруг отец ее и братья обо всем узнают и отомстят ему. Случайно он выбрал меня своим доверенным. Слушая его рассказ, я едва сдерживался, чтобы не заплакать и не избить его. Я понял, как она страдает в одиночестве, не находя, на кого излить переполняющие ее милую душу чувства, как она ждет человека, который бы ответил на ее любовь, и с каждым днем утрачивает веру в себя. И я твердо решился открыться ей. Пусть она отвергнет меня, но она должна понять, что достойна любви, достойна того, чтобы ее домогались, умоляли на коленях.

Тяжело вспоминать о пережитых счастливых днях. Поэтому я не буду говорить подробно. Скажу только, что Ахура не отвергла мою любовь. Более того, она была преисполнена такой благодарности ко мне. Я убеждал ее, что ей нет равных, но она лишь качала милой своей черноволосой головкой и смотрела на меня с неизбывной нежностью. Она доверчиво и безоглядно отдалась мне, она щедро вознаградила меня за ту любовь, что я принес к ее ногам. До нее я не знал женщины, а она не знала мужчины.

Я перестал опасаться Марйеба, я доверился ему и он был рад за меня. Он предложил мне обо всем рассказать своему отцу Неферкептаху, правителю острова, чтобы тот стал моим сватом. Мы с Марйебом так и сделали. Неферкептах сам попросил у отца Ахуры руки его дочери для меня. Семья Ахуры охотно согласилась породниться с моей семьей, мы были люди примерно одинакового достатка и во дворце не последние, хоть и не принадлежали к числу ближних советников правителя. Отец Ахуры собирался дать за ней богатое приданое. Свадьбу решили сыграть после моего возвращения.