В саду моей души. Как любовь к растениям способна изменить жизнь и исцелить душу

На протяжении многих веков коллекционирование, наблюдение за растениями и их выращивание были тем занятием, которое рождалось из чувства восхищения, разочарования и отрады ради. Утраты, болезни, скандалы и сердечные раны заставляли нас искать утешения и радости в растениях и садах, вынуждая искать способы обойти препятствия и барьеры, мешавшие нам, даже если это означало проникнуть тайком на рассвете в сады Кью, как это сделала начинающий энтомолог Элеонора Ормерод в 1850-х годах.

Женщины продемонстрировали свой потенциал в качестве садовников, когда посягнули на то пространство, которое прежде было занято мужчинами. Удивительно, но когда Шарлотта Мэрриатт – американка, достаточно серьезная и уверенная в своих силах, чтобы заметить лазейку в правилах Королевского садоводческого общества, не запрещавшего женщинам подавать заявку на членство в нем, стала третьей женщиной, вступившей в него в 1830 году, – овдовела, она потратила оставленное ей мужем наследство на создание уникального сада в соответствии со своими предпочтениями, включавшего даже озеро с двумя островами. Была еще некая леди Дороти, которая, после того как ее в возрасте двадцати лет выдали замуж за пожилого кузена по имени Реджинальд Невилл, проигнорировала представления общества о том, каким должен быть сад, руководствуясь исключительно своими фантастическими замыслами. Иногда это приносило ей неприятности: она попыталась открыть ферму по разведению тутового шелкопряда, а в итоге весь дом оказался наводнен гусеницами.

Век спустя женщины продолжали отвоевывать для себя землю, когда в их жизни появлялся вакуум. Марджери Фиш, бесспорно, любила своего мужа Вальтера, но он занимался садом лишь в хорошую погоду (в то время как Фиш начинала подготавливать землю под цветочные клумбы еще с зимы), имея скверную привычку обрезать отцветшие растения и оставлять Марджери подбирать разбросанные тут и там обрезки стеблей и веток. После его смерти она сделала то, что он ей не позволял, продемонстрировав свой истинный потенциал женщины, готовой при необходимости «орудовать железным ломом», чтобы стимулировать рост самых мелких вьющихся растений даже в неожиданных местах. Среди садоводов она известна как автор книг и первопроходец, человек, расширивший границы понимания того, каким может быть английский загородный сад. Говорят, что, прежде чем стать женой Вальтера, она была его секретарем.

Когда Сара Ли осталась вдовой в свои пятьдесят лет – ее состоятельный муж-промышленник неожиданно скончался спустя неделю после того, как они отметили двадцатилетие супружеской жизни, – чтобы отвлечься от грустных мыслей, все силы она направила на улучшение Олдема – города, который сделал ее покойного супруга богатым. Но помимо финансирования школ и больниц эта женщина также верила в силу зеленых пространств. Ли основала общество, целью которого было преображение уродливого промышленного города за счет создания парков, открытых пространств и цветочных клумб. Она активно экспериментировала, проверяя, какие растения выживут в условиях смога, и организовывала цветочные выставки и конкурсы на звание «лучшего сада» в городе, чтобы познакомить как можно больше людей с преимуществами выращивания растений в городе. В начале двадцатого века Ли проявила не меньшую решительность, участвуя в движении суфражисток, призывая женщин помнить о своих правах.

Горе подтолкнуло незамужнюю викторианку-ботаника Марианну Норт к изучению мира. Смерть матери подвигла ее сопровождать отца в его путешествиях. Когда и он умер, лишив ее единственного компаньона в поездках, с которым ей было комфортно, она продолжила путешествовать в одиночку. Норт, прирожденная феминистка, наблюдала, как живут в браке ее сестры, и решила, что замужество не для нее, назвав его «ужасным экспериментом», превращавшим женщин в «своего рода старшую прислугу». И сейчас результаты ее жизненных трудов можно увидеть в садах Кью. Аккуратное краснокирпичное здание скрывает внутри настоящие сокровища: восемьсот картин, представленные словно фотографии в альбоме и висящие на тех же самых местах, что и при жизни художницы. Это сравнительно маленькая галерея, но весьма калейдоскопичная, напоминающая шкатулку с драгоценностями.

Норт начала свои путешествия в одиночку в возрасте тридцати восьми лет и подходила к ним разборчиво. Она не утруждала себя изысканными платьями или посольскими зваными ужинами, которые позволяли ей ее семейные связи и что могло сделать ее многолетние путешествия намного комфортнее. Но она пошла своим путем, объявив: «Я – дикая птичка, и мне нравится свобода». Она странствовала по планете в соответствии с географией и временем года – восемнадцать месяцев скиталась по Индии, тринадцать – в Бразилии – и написала в итоге сотни пейзажей с мангровыми лесами, которые до нее еще никто не рисовал и которые уже начинали претерпевать изменения.