В семье не без убийцы

И Лебедев сделал вид, что снова собирается позвать следователя. Видя, как свободно он держится, Рита окончательно поняла, что Лебедев не шутит. Как она, такая умная, не видела, что он блефует, Мариша не понимала. Видимо, Рита поддалась панике, которая и мешала ей сейчас нормально мыслить.

Видя это, хитрюга Лебедев подсел к ней поближе и вроде как с сочувствием спросил:

– Ты зачем пистолет-то взяла, а, дуреха?

– Бес попутал, – всхлипнула Рита, которая тоже мастерски изображала недалекую и тупую особу, идиотку, попросту говоря. – Дай, думаю, посмотрю, что за штука такая. Никогда близко оружие не видела.

– Ну, посмотрела, а красть зачем?

– Я не хотела. Так получилось.

– А потом ты его куда дела? Кому железо отдала?

Голос Лебедева теперь и вовсе звучал задушевно. Это была очень опасная задушевность, и Рита снова слегка поежилась.

– Кому отдала?.. Одному человеку.

– Ну… И что это был за человек?

– Брат, – неожиданно всхлипнула Рита. – Он у меня пистолет увидел и забрал его.

Это был неожиданный поворот событий. И Маришу даже в холодный пот бросило. Значит, Рита украла пистолет для Романа!

– Выходит, пистолет ты сразу же отдала своему брату? Он тебя на улице, что ли, ждал?

– Да, то есть нет. На другой день Роман ко мне в гости заехал, потому что я ему сказала, что у меня кое-что интересное есть. Пистолет я ему показала, а он сказал, что нечего такую опасную вещь держать дома, он пистолет заберет, тем более что он знает, что с ним делать.

– Знает, что с ним делать? Другими словами, у него был план, как пистолет использовать?

– Ну да.

Мариша слушала и с ужасом понимала, что с каждым словом Риты освобождение из-под стражи для Романа отодвигается на все более и более неопределенное время. Лучше бы Милорадов и не затевал этот импровизированный допрос свидетельницы, потому что каждое ее слово свидетельствует не в пользу Романа. Получалось, что оружие для убийства неверной супруги у Романа было. И возможность была. И даже мотив, чтобы убить жену, тоже у него был. И, исходя из этих трех пунктов, самым вероятным претендентом на роль убийцы Наташи вновь становился ее муж – Роман.

Покосившись на следователя, Мариша убедилась, что он тоже хмурится и что-то бормочет себе под нос. Мариша прислушалась.

– Телосложение, – донесся до нее невнятный шепот. – Телосложение-то не подходит. А у нее как раз… И рост, и комплекция. Как же быть?

Вид у Милорадова был растерянный. Похоже, следователь тоже не ожидал такого поворота дел, и его этот поворот совсем не устраивал.

Тем временем Лебедев и Рита продолжали беседовать.

– Только вы не выдавайте ни меня, ни брата, – молила мужчину Рита. – Я вам щедро заплачу за молчание. А брат вернет вам либо оружие, либо деньги. Вдвойне заплатит или даже втройне.

Лебедев делал вид, что колеблется, а сам одним глазом косил в сторону прозрачной стены. Он не знал, как ему действовать дальше. И Милорадов отправился к нему на поддержку.

Что было дальше, Мариша не слышала. Михасик, который так и не увидел папу, раскапризничался. Марише пришлось объяснять ребенку, что свидание с папой откладывается. И Михасик воспринял эту новость не сказать чтобы положительно. В нем проснулись все те черты его характера, которые Мариша уже успела подзабыть за эти дни.

Михасик орал, вопил, стучал ногами, валялся на полу и визжал, словно поросенок, которого тащат на убой. Причем свое недовольство ребенок доводил до сведения общественности настолько активно и громогласно, что уже через какие-нибудь десять минут Марише невольно стало казаться, что если Рита где и перегибала палку, то совсем немного.

– Папа! Мама! Хочу папу! Хочу маму!

И не было ни малейшей возможности утихомирить эту детскую истерику. Михасик докричался до того, что у него даже началась икота. Настроение у всех было и так тревожное, а после истерики Михасика стало и вовсе паршивым. А уж когда Милорадов вышел и объявил, что в связи с открывшимися новыми обстоятельствами освобождение Романа, уже назначенное на сегодня, вновь откладывается и им тут делать нечего, Мариша почувствовала, как настроение у нее упало ниже всякой критической точки.

– А что же делать с ребенком?

– Возьмите его пока что к себе, – произнес Милорадов. – Или мы определим его куда-нибудь в интернат.

– Нет!

Мариша помнила, как Наташа панически боялась одного этого слова. Она сама росла на пятидневке в детсаду, в школе на продленке, в восторге ни от того, ни от другого не была. А уж интернат казался ей и вовсе чем-то ужасным, сродни концлагерю. Хуже интерната для нее было отдать обожаемого сына на попечение ненавистной золовки.

– Если вы не против, то я оставлю мальчика пока что у себя.

Назад Мариша возвращалась с тяжелым сердцем. Но неожиданно дома ее ждал вкусный запах мясного супа, чисто убранная квартира и умытые, улыбающиеся дети. Клетка Кокочки блестела от чистоты. А в аквариуме, где обитала Муся, стенок вовсе не было видно, до того они были теперь прозрачными. Щенок Мальчик обзавелся антиблошиным ошейником, которым явно гордился, хотя и пытался время от времени содрать его с шеи лапой.

– Ну как ты, мама?