В сетях аферы

Вершинина недоверчиво глянула на собаку и нехотя согласилась с высказыванием Милославской. Женщины молча зашагали вперед, а овчарка послушно семенила сзади.

— Поймаем такси? — предложила Милославская.

— Лучше прогуляемся, — возразила Вершинина, — здесь совсем близко.

— Да? Ну тогда хорошо, — согласилась гадалка, — Джемма, — обернувшись, воскликнула она, — у тебя еще несколько минут для прогулки, поздравляю!

— Вы с ней прямо, как с человеком, — удивленно сказала Вершинина.

— А с кем же мне так еще? — печально произнесла Яна, и, помолчав поведала женщине историю гибели своих близких.

Милославская не любила говорить об этом и делала это редко. Но в данный момент она чувствовала, что горе Натальи Евгеньевны в чем-то сродни ее личной трагедии, она знала: этот человек поймет ее и искренне посочувствует, а ей, Яне станет немного легче.

На самом деле так и произошло. Наталья Евгеньевна расчувствовалась и даже всплакнула, потом она взяла Яну под руку, и они, словно подруги, зашагали по улице. Милославской необыкновенно светло стало на душе в этот момент, ведь она, хотя и была в своем роде чем-то необыкновенным, и радость, и горе, чувствовала и переживала так же, как это делает каждый из нас. Будучи сильной женщиной, она, как и любой человек, порой не находила сил сдержать эмоции и слезы.

Дорога до дома, в котором проживала семья Черненко, на самом деле, оказалась недолгой, и вскоре женщины прибыли в нужное место. Яна решила подождать у подъезда и поручила разговор с матерью погибшей Наталье Евгеньевне. Та не стала возражать и покинула гадалку. Милославской пришлось около получаса провести на улице. От скуки и в то же время нетерпения она стала прогуливаться туда-сюда, уже не обращая внимания на баловство Джеммы, пока, наконец, не послышались шаги Вершининой.

Яна быстрым шагом направилась ей навстречу, не в силах сдержать интерес к произошедшему разговору.

— Ну что? — взволнованно спросила она.

— Фу-у-у, — выпятив губы тяжело выдохнула Наталья Евгеньевна.

— Тяжко?

— Угу. Впрочем, они сразу согласились отдать блокнот, но смотреть на них так тяжело… Это невыносимо!

— Понимаю, — с грустью произнесла гадалка, — тем не менее, медлить нам нельзя, — Яна огляделась по сторонам, где увидела мерцающие вывески кафе и магазинов, — забежим с какое-нибудь кафе?

— Зачем? Я сыта.

— Да я тоже, в общем-то. Просто там удобнее работать над записной книжкой.

— Идемте к нам, — непонимающе произнесла Вершинина.

— Да что туда-сюда ходить. Вон, смотрите, «Гриль» прямо напротив, а до вас еще идти надо. Время сэкономим… Возьмем что-нибудь легкое для виду…

— Ладно, только давайте договоримся: я угощаю! — категорическим тоном заявила Вершинина. — Нет-нет, — воскликнула она, увидев, что Яна собирается возразить, — никаких отговорок быть не может, идемте, — женщина потянула Милославскую за рукав, и той пришлось подчиниться.

Перейдя дорогу, единомышленницы очутились у входа в кафе, находящее в небольшом подвальчике. Из помещения шел ароматный запах гриля, и доносились громкие возгласы принявших на душу посетителей. Спустившись по крутой каменной лестнице, Яна увидела скучающего охранника и, сунув ему пару десятирублевых купюр, попросила присмотреть за собакой. Тот охотно согласился, очевидно, вспомнив о своей мизерной зарплате.

Пока Милославская занималась этим, Наталья Евгеньевна, опередив ее, уже стояла у стойки бара и, загибая пальцы, делала заказ. Милославская расположилась за одним из свободных столиков и стала ожидать возвращения Вершининой, любопытно поглядывая по сторонам. Вид официанта, с трудом держащего на поднятой руке тяжелый поднос, изумил ее, поскольку предполагаемая легкая закуска таковой не оказалась. На тарелках дымились солидные куриные окорочка, политые, судя по запаху, чесночным соусом, а между ними сиротливо стояла бутылка неизвестного красного вина.

— Ну, Наталья Евгеньевна, — покачивая головой, протянула гадалка, — вы, кажется, переборщили! У меня еще ваш чай не переварился!

— Тоже вздумали мне, чай! Это разве еда? Нет! Вода, вот что это такое! — Вершинина деловито уселась застол и стала раскладывать перед гадалкой приборы, отослав официанта.

Пока гриль остывал, Яна не медлила. Сверяя записи в блокнотах девушек, она стала вычеркивать из книжки Ирины то, что уже видела в записях Валерии. Многие знакомые у давних подруг оказались общими. Таким образом, предстоящая работа сократилась наполовину.

— Наталья Евгеньевна, я переживаю, сумеете ли вы мне на этот раз помочь? — озабоченно произнесла Яна Борисовна.

— В смысле? — отламывая кусок курицы, спросила Вершинина.

— Ну… Близкие Иры вам не так хорошо известны, как друзья вашей дочери?

— Кто-то, может быть и нет, но в основном… — женщина задумалась. — Я Ирину знаю с детства. Я и ей, и Валерии была другом, они со мной всем делились, так что, думаю, мое присутствие не должно быть бесполезным. Я и их близких родственников знаю. Не так, чтобы очень, конечно, но, тем не менее…