В сетях феноменологии. Основные проблемы феноменологии

Наше описание было описанием всеобщим и известным образом очевидным. С другой стороны, это все же было описанием, оно полагало наличное бытие описываемого. Каждый из нас говорит при таком описании: «Я есмь и нахожусь в некоем пространственном окружении, среди вещей и других людей, я обладаю явлениями всего этого и нахожу последние соотнесенными со специфической вещью — "моим телом"» и т. д. [Все] это, естественно, факты. Точно так же, когда я на основании воспоминания высказываюсь: «Я был и был в [некоем] окружении» и т. д., и то же самое, когда я говорю: «С другими телами я связан точно так же, как я соотнесен с тем же[, что и они,] окружением» и т. д. Действительно ли существуют соответствующие единичные факты, которые я при этом имею перед глазами, — это может, скажут [нам], оказаться сомнительным. Остается ли здесь все еще сколько — нибудь очевидности, очевидности, к которой мы, тем не менее, апеллировали в связи с описанием? Поразмышляем об этом, хотя мы, правда, и не сможем разобрать здесь этого вопроса с полной обстоятельностью и с требуемой основательностью. Очевидно, тем не менее, — с легко уразумеваемым ограничением, — что в каждом конкретном случае я могу сказать: «Я обладаю такими — то и такими — то восприятиями, воспоминаниями, убеждениями и т. д., я обладаю самовосприятием и самосхватыванием себя как известной личности, я обладаю восприятием окружения» и т. д. И далее, очевидно, что мои суждения, в той мере, в какой они, в соответствии с приданной им нами ориентацией, являются чистыми выражениями воспринятого как такового, воспомянутого как такового и т. д., постольку исключают всякое возможное заблуждение, поскольку вместе с чисто описательными выражениями отражают один лишь смысл

соответствующих восприятий, воспоминаний, прочих достоверностей опыта и т. д. Может статься, что я обманываюсь в том, что такая — то вещь есть вот тут (da sei), но то, что я воспринимаю, и восприятие это есть именно восприятие некоей вещи внутри некоего пространственного окружения, является несомненным[409]

.

Но от этого высказывания мы можем перейти к следующему: очевидно, что — если положенное в естественной установке существует действительно, иными словами, если можно подтвердить основательность (berechtigen) восприятий, воспоминаний и т. д. (а значит, можно объективно удерживать предметный смысл, который они при этом имеют, в его значимости) — то, чего вообще a priori

требует подобный смысл, должно быть значимо также и объективно. Всеобщие выражения, при помощи которых я, с одной стороны, описываю восприятие, воспоминание и т. д. как восприятие вообще, воспоминание вообще, и, соответственно, всеобщие выражения, которые я употребляю в отношении воспринятого как такового и т. д., говоря о людях и делах, о переживаниях, о предрасположенностях, о вещах, вещественных свойствах, о пространственной протяженности, о временной длительности и т. д., — эти всеобщие выражения обозначают [некий] всеобщий смысл, к которому очевидно привязана всякая эмпирическая истина. Может статься, что в каком — то случае я обманываюсь в том, что [некая вещь], которая, как мне кажется, находится передо мной, существует действительно или такой, какой является. Но она ведь является, и прежде чем я задумываюсь над вопросом, действительно ли существует она и какова она в действительности, я с самого начала знаю, что существовать она может лишь в том

самом смысле, в каком существует вещь, обладающая свойствами и т. д.; ибо в таком качестве является она в меру восприятия, и вопрос о том, существует ли являющееся, именно благодаря этому оказывается определенным вопросом: существует ли эта вещь?