В шаге от бездны

Тогда же и стало ясно, что Союз столкнулся точно с такой же бедой. Теперь уже военные обратились за помощью к Комитету. Они понимали, что война войной, но когда солдаты погибают не от снарядов и пуль, дело плохо. Они хотели конкретики. Что это? Откуда взялось? И что происходит у противника? Им понадобились контакты и консультации. Обмен информацией… Упрямцы! Сколько всего можно было бы сделать, сколько жизней спасти, если бы они шли на уступки.

— Болезнь была на столько опасной?

— Медики говорили о резком ослаблении иммунитета среди заражённых. Представьте себе условия на передовой. Грязь, антисанитария, питьевая вода, пища. Всё это не способствовало здоровой атмосфере. Организм человека устаёт, становится более беззащитным. То же самое и с гражданскими — стресс, недоедание, отсутствие нормальной медицинской помощи, загрязнённая атмосфера, плохо очищенная вода. Много чего. Да, болезнь могла выйти из-под контроля. Не настолько опасная сама по себе, но опасная в той обстановке.

— А что Союз?

— Они ответили согласием на консультации. У них происходило то же самое. Они также теряли людей. Решено было создать совместную комиссию. Первая встреча была назначена на ближайшие дни, и я получил возможность присутствовать на ней. Комитет имел список участников со стороны Союза. Там было имя моего брата. Это был мой шанс.

— Как он отреагировал на ваше появление?

— Мы же никогда не встречались. Не знали друг друга в лицо. Когда шло представление присутствующих, он только слегка кивнул, услышав моё имя. Дальше мы занимались работой. Лишь после, закончив дела я смог поговорить с ним наедине. Он был сдержан. Конечно, удивлён, но старался не показывать этого. Всё же мы чужие друг другу люди.

— О чём вы говорили?

— Я коротко рассказал о себе. О своей работе, о маме. Спросил про его семью. Он ответил, что у него никого нет. Занимаясь карьерой, он так и не нашёл на это времени. Странный разговор. Я чувствовал себя неуютно. Всё откладывал задать вопрос про отца. А он, спокойно отвечая мне, не поднимал эту тему. Мне показалось, специально её избегает. Сами понимаете, столько лет мы совсем не интересовались друг другом, не контактировали, а тут стоим и разговариваем… я всё же спросил про отца. Ответ меня удивил. Они не общались. Уже давно. Как он выразился «по политическим мотивам». Где наш отец Чжимин не знал…

Я стоял перед ним и не находил нужных слов, хотя привык полагаться на свои навыки общения. В голове крутилась мысль «как ты мог?». Мне казалось, он бросил его. Оставил именно тогда, когда был нужен. Хотя я сам не лучше. Вокруг шла война, его… наш отец мог нуждаться в помощи, мог быть мёртв, в конце концов. А он ничего не сделал. Не искал его, не помогал.

Там я понял, насколько человечество очерствело. Как разногласия в «политических» вопросах сделало чужими близких людей. Какие мы разные. Война должна была произойти. Это было неизбежно. Альери был прав.

«Ты за этим сюда прилетел?» — спросил он.

«Я ищу лучевое оружие» — машинально ответил я.

«Уверен скоро ты его найдёшь» — бросил он и ушёл.

Я рассказал Маркусу об этом разговоре. Мне нужно было с кем-то поделиться. Выплеснуть досаду и разочарование. Я потерял контроль… Даже не придал значения его просьбе повторить последние слова Чжимина…

Маркус выслушал меня. Немного помолчал. А затем неожиданно сказал:

— Он знает где оно.

Александр Борроу

— Самым верным решением могло показаться бегство. Плюнуть на всё, взять семью и сбежать. Возможно сдаться властям Метрополии. Стать перебежчиком. Предателем. Уверен, статус позволил бы нам, я имею в виду мою семью, обосноваться где-нибудь в центральных мирах, подальше от Эссена и войны. Конечно, в обмен на сотрудничество. Безопасность вдали от родины, новая жизнь с оглядкой на происхождение и память. Простой путь, правильный. Я мог так сделать, и супруга поддержала бы меня, но…

Вы хорошо знаете историю, мистер Фишер? Если да, вы должны вспомнить двадцатый век — Вторая мировая война, чудовищное событие по меркам того времени. Память о ней жива до сих пор. Как жива память о её героях и злодеях. Одних приводят в пример, других… тоже не забыли, но их имена стали синонимом страшных преступлений и бесчеловечности, безумия и жестокости. Они вошли в историю, они её неотъемлемая часть. Как и малочисленная группа людей, живших в то время, участников тех событий — не столь известных, но заслуживающих уважения и понимания их поступков. Я говорю о тех, кто принял сложное решение, кто понимал, куда ведёт выбранный путь их соотечественников. Кто ценой своей жизни попытался остановить тирана и стать для многих предателем. Об истинных патриотах. Они также могли покинуть родину, бросить её на произвол судьбы, отдать в руки безумцам… Сказать, «я ничего не мог сделать», «я был бессилен». Но они выбрали другой путь, скользкий, ненадёжный, опасный, и что самое обидное — так похожий на измену.

— Вы имеете в виду Германию и её правителя?

— И заговоры против него. Попытки настоящих патриотов остановить войну, чтобы спасти то, что осталось от их страны.

— Вы сравниваете себя с ними?