В шаге от вечности

Вот генерал Ю Линь — типичный китаец, хотя и из эмигрантов. Мог позволить себе и солдатский юмор, и брань, и резкую выходку. А этот почти наверняка был японцем. И даже пытаясь выделиться и подчеркнуть свою брутальность — один наряд чего стоил! — все равно выглядел сухо и чопорно. Хотя для японца слишком плотно сложен. Лицо скуластое, хотя и не круглое. Может, кореец? Да, не позавидуешь их народу. Если Япония и Китай отделались зараженными территориями и несколькими десятками тысяч погибших, то у них погибло почти сто тысяч и несколько миллионов покинули родину. А все из-за ненормального диктатора северян. Потом, правда, большинство вернулось. Но многие осели там, где жили беженцами. Хотя и из Японии было немало беженцев.

И тут его внешность показалась Эшли смутно знакомой. Тем временем они с Бекеле уже подошли к турникету, и сержант использовал свой пропуск, чтоб разблокировать его.

«Наверно, ошиблась. Мы для них тоже на одно лицо», — сказала себе она и пошла вслед за эфиопом, нетерпеливо указывавшем ей дорогу, которую Эшли и так прекрасно знала. Он распахнул перед ней с виду деревянную, но на самом деле выдерживающую попадание бронебойной пули дверь. В узком коридоре пропускного пункта их должно было просветить целая уйма детекторов, а постороннего — при сигнале “intruder alert!” могла застрелить на месте автоматическая пушка, которая уродливым наростом крепилась к камере наблюдения. Мало кто о ней знал. Нападения на базы Корпуса мира случались не часто, но порой стрельбу устраивали свои, у которых поехала крыша. Именно после очередного такого инцидента турели и установили.

— Пройдемте, нас ждут.

Она уже собиралась зайти вслед за эфиопом в здание, когда до ее ушей долетел разговор на повышенных тонах. Капитан Сэм Гастингс, которому уверенности добавляли двое рядовых, вооруженных импульсниками, напирал своим выступающим животом на все того же на невысокого азиата. Голос которого показался ей знакомым.

— Я вас, конечно, пропущу, — с расстановкой повторил офицер MP, выпятив губу и глядя сверху вниз на своего визави, — Но подам рапорт. Это военный объект. Полеты гражданского воздушного транспорт запрещены в радиусе трех километров от периметра.

Американец, он все равно использовал метрическую систему, поскольку в Корпусе мира применялась только она, даже в его объектах на территории США. И никаких миль и футов.

— У вас есть запись, капитан, — невозмутимо ответил новоприбывший, ничуть не растерявшись. — Я не поднимался над поверхностью на высоту больше полуметра. Значит, транспорт считается наземным. Будете и дальше меня задерживать или мне подать рапорт на вас?

На это военный полицейский сразу возразить не смог. На его лице заиграли желваки. Он то ли раздумывал, то ли лихорадочно читал через «оболочку» инструкции. Либо запрашивал высокое начальство. И, видимо, ему дали команду немедленно пропустить, потому что он махнул рукой.

— Проходите, капитан — произнес Гастингс, поморщившись. — Уорент-офицер Бекеле вас проводит.

Про бюрократию Корпуса мира ходили легенды. Говорили, что виновато китайское влияние, когда делегированные в международные силы офицеры из этой страны, принесли с собой свои конфуцианские традиции службы. А может, дело было не в этом, а в универсальном законе развития бюрократии.

Военные полицейские отошли в сторону, видимо, получив новое распоряжение по своей закрытой линии. Прилетевший на коптер-байке офицер окинул их торжествующим взглядом и почти строевым шагом направился к КПП.

А Эшли чуть не хлопнула себя по лбу, узнав его.

«Ничего себе, — подумала она, — Как время меняет людей».

Хотя времени с момента окончания ей командных курсов воздушной академии Корпуса мира прошло не так много — капитан Синохара изменился сильно. Теперь он смотрелся килограмм на пять тяжелее, чем тогда, и это явно не были килограммы жира. Неудивительно, что она не сразу узнала его. Нет, в чем-то он остался таким же. Все теми же были резкие черты худощавого лица, глубоко посаженные глаза, чуть оттопыренные уши — сильнее, чем полагалось иметь человеку монголоидной расы. Но совсем другой стала осанка и положение головы. И из глаз исчезла та легкая неуверенность, которую она раньше замечала у него, когда он старался быть строгим. А на лице появилась пара морщин и один тонкий извилистый шрам, пересекавший левую скулу. Как и прежде, его голова была выбрита почти до состояния голого черепа. Он был всего на пару-тройку лет старше их с Максом, но Эшли так и не научилась безошибочно определять возраст у людей азиатского происхождения — можно было дать ему и тридцать, и сорок.

В этот момент он заметил ее и повернулся. А может, просто считал айдент, который она не закрыла.

— Здравствуйте, мисс Стивенсон, — приветствовал ее Гарольд Синохара коротким полупоклоном. — Похоже, нас включили в один экипаж.

— Здравствуйте, капитан, — она не стала изображать поклон, ограничившись вежливым кивком, не более глубоким, чем принято в странах запада. — Рада вас видеть. Я только приехала и ничего не знаю. Уверена, что мы сработаемся.