В шаге от войны

Гитлера тянуло к жизни богемы, и он любил слушать рассказы о приключениях ее ярких представителей. Слегка перекусив, фюрер обычно начинал рассказывать о своих взглядах на архитектуру, живопись, религию, военное дело, дипломатию. Вспоминал и свою безработную молодость в Вене, когда он еще был бедным, никому не известным художником. Один-два раза послушать это было занимательно. Но подобные воспоминания повторялись постоянно, вызывая у собравшихся отчаянную скуку. Конечно, на словах все проявляли неподдельный интерес. Для Риббентропа, ценителя тонкой французской кухни, обеды у Гитлера становились настоящей пыткой. Но приходилось терпеть.

На следующий день обед прошел как под копирку. Проталкивая в себя безвкусную пищу, Риббентроп утешал себя тем, что и великий Сократ достойно пил свою чашу с ядом. Аппетита не добавляли «остроумные» насмешки Гитлера над людьми, поедающими «чай из трупов убитых животных». Так фюрер называл мясной суп. Тем не менее Риббентроп выдавил из себя цветистый комплимент поварихе фюрера, которую Гитлер вывез из Вены. Данный экспромт имел неприятные последствия. Гитлер благосклонно пригласил рейхсминистра чаще бывать у него на обедах. Риббентроп был вынужден с благодарностью согласиться.

В перерыве между блюдами Гитлер опять начал вспоминать, как, будучи еще мальчишкой, часто бегал в своем родном австрийском городишке Браунау на реку Инн и смотрел на противоположный берег, где начиналась Германия. Уже тогда его мучил вопрос, почему немецкая нация разделена на Германию и Австрию. Он поклялся в душе сделать все, чтобы австрийцы снова стали немцами. И как вы видите, сдержал свою клятву, добившись аншлюса Австрии.

Оседлав любимого конька – национальный вопрос, – фюрер стал возмущенно говорить о том, что 60 миллионов русских владеют одной шестой частью суши, а 90 миллионов немцев ютятся на небольшом клочке земли в Европе.

– Эта несправедливость будет скоро ликвидирована, – решительно заявил он. Один из провинциальных гауляйтеров смущенно заметил:

– Мой фюрер, но у нас с русскими договор о ненападении. Разве нет?

Гитлер пренебрежительно махнул рукой:

– Запомните, полагаться на выполнение русскими варварами международных договоров равносильно надежде на то, что дикари понимают смысл математических формул. Мы не будем разрывать договор с ними ровно до тех пор, пока нам это будет необходимо для перевооружения вермахта… Кстати, – Гитлер кивнул в сторону Риббентропа, – сотрудники нашего рейхсминистра подарили ему на юбилей инкрустированную шкатулку с копиями международных договоров, подписанных им лично. Так вот, в ней не оказалось ни одного договора, который мы бы не нарушили.

Гитлер от души расхохотался. После завершения трапезы он милостиво взял рейхсминистра под руку и увлек в зимний сад. Так назывался длинный коридор со стеклянными стенами, обставленными декоративными растениями.

– Так что у вас за срочное дело? – спросил нетерпеливо Гитлер. – Только давайте без предисловий, у меня мало времени.

Риббентроп кратко изложил опасности, которые связаны с идеей Гейдриха.

– Но я же запретил гестапо соваться в это дело, – возмущенно воскликнул Гитлер.

Риббентроп только развел руками.

– Хорошо, – продолжил фюрер, – я сегодня же поговорю с Гиммлером. Вы, Иоахим, поторопите своих людей. Назревают большие события.

Риббентроп щелкнул каблуками и попросил разрешения удалиться. По реакции фюрера он понял, что запущенная им интрига точно попала в цель. Теперь Гиммлеру не поздоровится.

Глава 3

Выволочка рейхсфюреру СС

Гиммлер просматривал в своем кабинете только что поступившую почту, когда неожиданно резко раздался звонок прямого телефона из секретариата Гитлера. Адъютант Шмундт сообщил, что фюрер ждет рейхсфюрера для срочной беседы. Попытки Гиммлера аккуратно выяснить причину такого спешного вызова ни к чему не привели. Гиммлер, отложив документы, перебрал в голове возможные проблемы, которые может поднять Гитлер, но ничего срочного не нашел. Заглянувший в двери секретарь сказал, что обергруппенфюрер Гейдрих просит принять его, но Гиммлер отмахнулся:

– Позже, сейчас я уезжаю к фюреру. Вызовите мне машину.

Так самонадеянность Гейдриха и стечение обстоятельств не позволили своевременно доложить о разговоре с Риббентропом. Но Гейдрих еще не предполагал размеров той грозы, которая надвигалась из-за этой, на первый взгляд, несущественной отсрочки.

Войдя в огромный кабинет Гитлера, Гиммлер понял, что предстоит неприятный разговор. Фюрер сухо поздоровался и сесть не предложил. Вместо этого он сам встал из-за стола и начал прохаживаться вдоль него. Выдержав драматическую паузу, Гитлер неожиданно спросил:

– Рейхсфюрер, знаете ли вы, кто такой первый секретарь по экономическим вопросам американского посольства Пайнс?

Не позволив что-либо ответить, он продолжил: