В Шотландском замке

Мать скончалась, когда мне было всего два года, и до семи лет я жила в Ирландии, в старом замке на берегу моря. Меня воспитывала старая няня, а учил отец, и оба наперерыв баловали, потому что отец обожал меня и не был в состоянии в чем-либо отказать мне.

Итак, я росла не по летам развитой, смелой и сметливой. Я знала, что отец чрезвычайно богат и была его единственной наследницей, а это делало меня еще своевольней и горделивее, нежели я была по природе.

Мы были католики, а строго благочестивый отец с раннего детства внушил мне уважение к церкви к ее служителям. Наш старый капеллан был из тех достойных и добрых священников, которые заслуживают общей любви и уважения, почему я и воображала, что и все остальные такие же, как он.

Однажды к нам приехал иностранный священник, знакомый отцу по Лондону и Риму. Это был человек средних лет с холодным и бесстрастным, смуглым, красивым, лицом. Говорил он по-английски с сильным иностранным акцентом. Его имя было Жуан Гомец де Сильва и впоследствии я узнала, что он был иезуит испанского происхождения.

В тот раз, как, впрочем, обыкновенно, я играла в глубокой амбразуре кабинета отца, и никто не обращал на меня внимания, а, может быть, просто забыли или считали слишком маленькой, чтобы понять серьезный разговор. Между тем, я слушала внимательно и не пропускала ни единого слова. Они говорили об одном нашем родственнике из Шотландии, герцоге Роберте Мервине, о котором я уже слышала и раньше. Отец строго осуждал его, называя забулдыгой, мотом и бесчестным человеком: тот неоднократно и помногу занимал у отца, никогда, однако, не возвращая долга.

— Да, это, конечно, человек без принципов. Да и откуда ему взять их, когда он — еретик и у него нет ни правой веры, ни духовного наставника, которые держали бы его на пути истинном, — заметил священник, а потом добавил: — Зато супруга его, леди Арабелла, достойна полного уважения: она истинная христианка и союз ее с сером Робертом составляет ее несчастье!

— Жаль леди Арабеллу, которую муж оставит под конец нищей, так как он непозволительно проматывает свое состояние. Не так давно он предлагал мне выдать Антонию за его сына Эдмонда, но я поблагодарил за честь оплачивать огромные долги герцога и отдать единственную дочь за этого негодяя Эдмонда, который не только еретик, но еще, как говорят, прескверного характера.

Не помню конца разговора, но эти слова запечатлелись в моей памяти.

Через несколько месяцев после этого отец как-то объявил, что непредвиденное дело вызывает его в Лондон, а вообще пробудет он в отсутствии месяца три, так как вместе с тем желает побывать и в своих шотландских поместьях. Меня очень огорчала предстоящая разлука, но я еще не подозревала, увы, что она будет вечной. Отец посулил мне столько подарков, что я успокоилась и с нетерпением стала ждать его возвращения.

Сначала от отца приходили письма, а потом прекратились всякие известия. В то же время меня постигло большое горе: моя добрая няня, старая Гризельдис, заболела и умерла. Эта потеря так меня огорчила, что я почти забыла про отсутствие вестей от отца и про то, что он не возвращался, хотя три месяца уже прошли.

Мало-помалу тоска одиночества дала себя знать. В замок никто не приезжал и я часами сидела на окне глядя на дорогу, в надежде увидеть возвращавшегося отца. Наконец, однажды я заметила карету, окруженную довольно многочисленным конвоем и направлявшуюся к замку, а когда экипаж остановился у подъезда, я с удивлением увидела, что из него вышли незнакомый господин с сухим неприятным лицом и с ним отец де Сильва. Присутствие последнего успокоило меня: он всегда был добр и нежен со мной, а отец отзывался о нем, как о человеке высокодобродетельном, высокого ума и настолько дружественном, что я могла обращаться к нему при всяких затруднениях с полным доверием, как ко второму отцу.

Итак, я бросилась к ним навстречу, но каков же был мой ужас, когда незнакомый господин объявил мне, что мой отец скончался и по завещанию назначил его — герцога Роберта Мервина — моим опекуном, и при этом выразил пожелание, чтобы я со временем вышла замуж за его сына Эдмонда. Он прибавил, что приехал за мною, дабы его питомица и будущая невестка воспитывалась в его семье, под руководством его жены. Это как громом поразило меня: в первую минуту я не могла даже плакать, а потом бросилась к отцу де Сильва и цепляясь за него кричала:

— Отчего умер отец?.. Это неправда, что кузен герцог мой опекун! Отец говорил, что он злой, нечестный, а сын его — негодяй, и что он хочет только заплатить свои долги моими деньгами. Я не пойду с ним!..