В скрещенье лучей. Очерки французской поэзии XIX–XX веков

Если я вам говорю что кристалл дождливого дняЕле слышно звенит напоенный любовным томленьемВы верите мне вы время любви продлеваете вместе со мноюЕсли я вам говорю что на ветках моей кровати

Вьет гнездо свое птица не говорящая «да»Вы верите мне вы тревожитесь вместе со мноюЕсли я вам говорю что в заливе ручьяРека поворотом ключа завесу листвы приоткрылаВы верите мне больше того вы меня понимаете

Но если я просто без околичностей пою свою улицуИ страну свою всю целиком словно улицу бесконечнуюВы мне больше не верите вы в пустыню уходитеПотому что бредете без цели не зная что люди

Объединиться хотят надеяться и боротьсяЧтобы мир объяснить и его переделатьЯ вас сердцем своим за собой увлекуМало сил у меня долго жил я но я еще живИ меня удивляет что я завораживать вас пытаюсь

Тогда как должен открыть вам глаза чтобы вы приобщилисьНе только к деревьям и к дрожи пруда на зареНо и к братьям моим которые свет созидают.

«Требовательных друзей» когда-то смущало чересчур мятежное «ненавижу» ранней элюаровской «Критики поэзии», доходившее до поползновений отринуть и собственную песнь любви. Они и теперь не отваживаются последовать за Элюаром на площади, куда стекаются обычные люди, на шумные перекрестки истории. Но тогда он сам готов был в порыве иконоборчества изничтожить росчерком пера все свои сол нечные грезы «бодрствующего сновидца». Ныне же Элюар верит: лирика, проникнутая пафосом постижения и преобразования действительности, вовсе не отменяет исповеди о самом сокровенном, не ополчается с сектантским аскетизмом на все, что делает личность личностью. Напротив, протягивая руку «братьям строящим свет» (как сказано в подлиннике), вчерашний житель «вселенной без судьбы» внутренне обога щается. Самый переход от прометеевской гипотезы к Прометееву делу под лозунгом, почерпнутым из тезисов Маркса о Фейербахе: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его», – видится Элюару залогом причащения вечно живой прелести земли с ее «деревьями и дрожью пруда на заре».

Всеми своими поступками и каждодневной работой за письменным столом, самим виденьем вещей, воплощенным в его книгах, Элюар послевоенных лет кладет конец былому расщеплению личности на живущего и пишущего, лирика и гражданина. Теряют свою власть те запреты, которые закрыли исповедь Элюара-сюрреалиста для мыслей и переживаний Элюара – участника выступлений против колониальной авантюры в Марокко или против более поздних вылазок фашистов в самой Франции. Элюар – рядовой коммунист сумел найти скупые и точные слова, чтобы рассказать о маленькой газете, которая издавалась в парижском квартале Ла Шапель его товарищами по ячейке и носила совсем скромное название: «Друзья улицы обращаются к вам» («Памяти Поля Вайяна-Кутюрье»). Элюар – делегат национальных съездов компартии искренне выразил свою гордость держаться плечом к плечу с теми, «в чьих руках достанет силы, чтоб наше завтра отстоять, – силы братства». Элюар – один из зачинателей международного движения в защиту мира не только вел организаторскую работу, не толь ко печатал статьи и выступал с речами в самых разных странах, но и свои труды стихотворца щедро посвящал этому делу («Счет к оплате», «Тревога людей нашего времени», «Миру грозят, но мир победит»). Для него, солдата двух мировых войн, борьба против угрозы атомной ката строфы была воплощением самых насущных, с юности для него самых святых чаяний. «Голубь с давних пор был символом мира, – писал он весной 1950 г. – Этот голубь стесняет полет коршунов и ястребов. Его белизна – его защита: его белизна окрашена огнем, зажженным Прометеем. И хищные птицы слепнут. Во многих странах земного шара им вы кололи глаза, вырвали перья, обрезали когти. Они были побеждены, они помнят об этом. Народы усиливают бди тельность. Недаром они подверглись такой большой опасности в последние годы, они видели, на что способны палачи. Они знают, что победа возможна, что борьба за мир – это лозунг миллионов, незатихающий благовест».