В скрещенье лучей. Очерки французской поэзии XIX–XX веков

Расправа с помощью смеха над тем, чему бездумно покло няются многие вокруг и чему он когда-то поклонялся сам, знаменовала собой озорной прощальный кивок Тардье в сторону былого: однажды уже расшатанное трагической встряской, оно теперь удостоено шутовского погребения. Конец заносчивому высокомерию духа, под маской гордыни скрывавшего свою собственную житейскую хрупкость, растерянность, повсюду подозревавшего неведомые каверзы. В поздних поэтических книгах Тардье («Безличный голос», 1954; «Безвестные истории», 1961; «Слово для другого», 1971) прочно утверждается просветленное душевное равновесие, давшееся нелегкой ценой и тем заботливее оберегаемое. Тут нет умильного благолепия, но есть приязненная открытость к жизни.

Близ лица твоего я бродил, –сеть каналов, дворцы, тополя, –языком облаков и могилговорил ты. Я слушал тебя.Я бродил близ твоих берегов,ты был только улыбкой и сном,и давали мечте моей кровтвои скалы, и руки, и гром.

……………………………………Я под шепот твой тихий уснул,пели люди и птицы вдали…Мера жизни, стихающий гул,и молчанье, и запах земли.«Иль-де-Франс»

У Тардье всегда был дар за назойливым, раскатистым грохотом дней расслышать тихие шорохи, едва внятную при глушенную музыку, слабые шумы жизни. Отклик на это негромкое многоголосье, не утратив свежести, с годами обрел ровное спокойствие, отзывчивую доброжелательность.

Эпос, подправленный афоризмом

Пьер Эмманюэль

Почти утраченные было после Гюго навыки и секреты громового витийства как испытанного с давних пор во Франции орудия гражданского лиризма заново восстанавливались в годы патриотического Сопротивления стараниями многих. Совсем еще недавно заявивший о себе Пьер Эмманюэль (1916–1984) был среди них одним из первых и наиболее преуспевших.

В своих воззрениях, культуре мысли и письма, обширной эссеистике Эмманюэль прежде всего – верующий христианин (действительную свою фамилию Матьё, глухо напоминающую о евангелисте Матфее, он недаром сменил на библейское имя с раскрытой у Матфея же этимологией: «с нами Бог»). И это не наивное богопочитание, а богословски под кованное верование выпускника иезуитского коллежа, уже там пристрастившегося к философии и приученного, по его словам, естественным в устах всех взращенных на рационализме учения св. Фомы, «отождествлять речь и разум».

В подполье времен гитлеровского хозяйничанья во Фран ции еще совсем молодой Эмманюэль прославился как страстный певец порабощенной и сражающейся родины, соратник Элюара и Арагона. Клеймящая и призывная, проклинающая и пророческая, лирика Эмманюэля тех лет (сводная ее книга «Свобода нас ведет» вышла в 1945 г.) воскрешала национальную традицию упорядоченного в своих периодах стихотворческого красноречия и была по-ветхозаветному воинствующей проповедью патриотического свободолюбия:

Коленопреклоненный, я свободен.Я прям и прав в плаще из праха мертвых,Возлюблен Богом. Омываю руки,И мною жив, и мной еще свободенМир, Богом данный мне затем, чтоб я в нем жил,Мир без лица, без звука, чьим я стану

Лицом и песней, ибо я свободенИ мой творящий взгляд ничто не сломит.……………………………………………О братья мои в тюрьмах, вы свободны,Свободны с обожженными глазами,Закованные в цепи, вы свободны,Свободны искалеченные лица,Искусанные губы, вы свободны.Вы – те деревья, что растут пышнее,

Измучены безжалостной обрезкой,Вы – край предначертаний человечьих,И человечный взгляд ваш беспределен,И ваша тишина страшна для мира.Превыше хриплой немоты тирановЕсть молчаливый купол ваших рук.«Гимн Свободы». Перевод М. Алигер[97]

Музыка небесных сфер и раскаты «Марсельезы» сливались тогда у Эмманюэля в грозном набате, а молитвы Всевышнему возносились о даровании победы праведным мстителям в битве за отчизну и ниспослании беспощадной кары палачам-чужеземцам. Песнь мертвых была хвалой подвигу великомучеников: