В скрещенье лучей. Очерки французской поэзии XIX–XX веков

Прекрасна, как цветы, в истоме сонной лени,Извечная лазурь иронией своейПоэта тяготит, клянущего свой генийВ пустыне мертвенной унынья и скорбей.Бреду, закрыв глаза, но чувствую повсюду:Взор укоряющий разит меня в упорДо пустоты души. Куда бежать отсюда?Какой дерюгой тьмы завесить этот взор?Всплыви, густой туман! рассыпь свой пепел синий,Свои лохмотья свесь с подоблачных высот,

Подобных осенью чернеющей трясине!Воздвигни над землей глухой безмолвный свод!Любезная печаль, всплыви из глубей Леты,Всю тину собери, камыш и ряску дай,Чтоб в облаках заткнуть лазурные просветы,Пробитые насквозь крылами птичьих стай!Еще! И черный дым в просторе пусть клубится,Из труб взмывая ввысь, густеет едкий чад,Пусть мрачной копоти плавучая темницаЗатмит последний луч и гаснущий закат!……………………………………………………

Все тщетно! Слышится лазури голос медный,Гудит колоколов далекий гулкий бой,В душе рождает страх его напев победный,И благовест парит над миром голубой!Над мукой он мечом вознесся неизбежным,Клубится синей мглой, полоской давних бурь.Куда еще бежать в отчаянье мятежном?Преследует меня лазурь! лазурь! лазурь!«Лазурь». Перевод А. Ревича

На следующей ступени – переход к ней потребовал почти десятилетних обдумываний, прикидок – Малларме, избавляя слова от начиненности той самой действительностью, над которой он хотел бы с их помощью воспарить, свою тягу в запредельно бытийственное без примеси бытия скорее намекающе подсказывал, внушал кружными путями. И для этого разработал приемы «запечатлевать не самую вещь, а производимые ею впечатления» – сочетать сопутствующие всякому прямому называнию слуховые, осязательные, вкусовые и прочие добавочные отзвуки в нашем бессознательном. Иной раз это давало своего рода парафразы-загадки:

Слукавь, и если вслед за мноюВ блаженство окунешься вдруг,Крыло мое любой ценоюНе выпускай из милых рук.Прохлада пленных дуновенийОпять витает над тобой,И что ни взмах, то дерзновеннейРаздвинут сумрак голубой.То опускаясь, то взлетая,Весь мир, как поцелуй, дрожит, –Не разгораясь и не тая,

Он сам себе принадлежит.Задумайся о счастье кратком,Когда, таимый ото всех,По сомкнутым сбегает складкамОт края губ твой робкий смех.На землю розовое летоЗакатным скипетром легло, –Так в тихом пламени браслетаНедвижно белое крыло.«Еще один веер». Перевод Р. Дубровкина

«Дрожащее испарение в словесной игре» материальных предметов, развеществление их до прозрачной и призрачной невесомости «чистых понятий» обеспечивалось прежде всего прихотливым до витиеватости синтаксисом Малларме. За путанные петли придаточных предложений и причастных оборотов, пропуски-стяжения, ломкие перебивки, вставные оговорки, возвратные ходы тут изобилуют, как бы вышибая слова из их обычных смысловых гнезд и тем донельзя остраннивая.