В созвездии Дятла

На первый, как мне кажется, ответить легче всего. Признаюсь честно, не написал я его по той простой причине, что его наверняка никто бы не читал. Или почти никто. А уж тех, кому бы он понравился, было бы ещё меньше. Спрашивается, зачем тогда зря клаву тискать? Эрогенных-то точек у неё всё равно нет.

Только не пытайтесь мне тут острить и говорить, что у графомана эти эрогенные точки находятся на кончиках пальцев. Не надо. Люди прочтут эту хрень, найдут их у себя и начнут стимулировать, а потом обвинят меня в разврате. А мне оно надо?

Вот послал я как-то на конкурс один шедеврик и что бы вы думали? – Получил я по-вашему приз? – Ага, уже. Сказали, что я его не туда засунул… Всегда совал туда, а тут вдруг вообще мимо. Даже рядом не стояло.

Можно подумать, мне эта женская косметика нужна. Как же, нужна. Как корове купальная шапочка она мне нужна, никак не меньше, точно! У меня, кстати, тоже нет купальной шапочки и ничего, живу как-то. Проживу и без штукатурки с туалетной водой!

Исходя из всего выше сказанного, я решил рассказ про зайца не писать, а просто вам рассказать о том, какой бы он был, если бы, да ка бы, да кое-где росли грибы…

А теперь вернёмся-ко второму вопросу: почему именно про зайца? Казалось бы, на зайца я не очень-то и похож. Даже наоборот, скорее на медведя, так как по мнению современников, я такой же угрюмый.

Если честно, то про зайца меня надоумила написать кукушка. Именно она – сама настоящая кукушка! А дело было, значит, так:

Бегу я себе сегодня, как обычно, по лесной дороге. Бегу, потому что сегодня воскресенье, а я по воскресеньям бегаю. Скоро ведь лето, а где лето – там море, пляж и девушки. Короче, вы поняли, почему бегу…

Так вот, бегу я, никого не трогаю, стараюсь не задавить даже муравьёв, а тут кукушка так ехидно: «Ку-ку, ку-ку…», – и так девяносто девять раз.

Вот, думаю, сволочь! Одного ку-ку, зараза, для хорошего человека пожалела. Выругался я, как следует от обиды и тут меня словно озарило – заяц! Да, именно заяц, а не я должен был услышать кукушку и именно ему она должна было прокуковать девяносто девять раз.

И озарило меня до такой степени, скажу я вам, что я даже почувствовал себя в шкуре зайца – ушки там, хвостик и всё такое. Мелкий трусливый грызун, который дрожит от каждого лесного шороха и у которого сердце уходит в прядки от чиханья ёжика.

И вот эта дрожащая божья тварь сидит на пеньке и говорит: «Кукушка-кукушка, а сколько мне жить осталось?» Таким писклявым голосом это спрашивает, что я вначале подумал, что это не заяц, а мышка из моего погреба. Но потом для проверки заглянул в свои мысли и понял, что это всё-таки был заяц.

А кукушка ему в ответ девяносто девять раз: «Ку-ку, ку-ку.» Ну тут он и офигел от счастья. Девяносто девять лет гарантировано, как тут не обнаглеешь?

Первым делом он залез в анекдот и надругался над застрявшей в болоте лосихой, потом отгрыз лисе хвост и завязал бантиком уши волку. А закончилось всё тем, что он пошёл и дал медведю педеля, а тот от щекотки сел на задницу. Трагическая смерть, скажу я вам!

Думаете, кукушка зайцу наврала? – Ничего подобного! Оказывается, для зайцев жизнь измеряется в минутах. А заяц об этом не знал, потому что косой. Ровно девяносто девять минут он прожил. Но зато, как!

В соседней деревне, между прочим, один косой тоже дуба дал. Услышал где-то, что непарное количество лепестков на цветке сирени приносит счастья и пошёл он их, скотина, жрать на удачу. Очень она ему была нужна, чтобы найти деньги на бутылку.

С утра уже косой, цветы двоятся. Вот он и решил сирень метёлками жрать, авось и счастливый цветок подвернётся. Умер от несварения желудка. Жена от счастья на седьмом небе и даже на радостях ему на могилке сиреневый куст посадила, так этот алкаш её при жизни достал…

А вы, почему про зайца, почему про зайца…

Притча о русском языке

Однажды юноша гулял по Арбату и увидел художника. В странном головном уборе, напоминающем шаперон-буреле, из-под которого пробивались пряди седых волос, в средневековой мантии, с палитрой в одной руке и с кистью в другой. он стоял около мольберта и творил. Мастер словно заблудился во времени и попал сюда из эпохи Возрождения по какому-то глупому недоразумению. Его работа завораживала. Это было похоже на колдовство алхимика. Седовласый старик время от времени оглядывался по сторонам, как будто чего-то опасался, и бормотал себе под нос что-то на латыни.

Когда молодой человек подошёл к нему, но сумел расслышать всего одно только слово «Inquisitio», но и этого было достаточно для того, чтобы мурашки пробежали по его спине, а лоб покрылся испариной. Стало как-то не по себе и он почувствовал, как зашевелились корни его волос. В воздухе повисла густая, невыносимая духота.

Усилием воли юноша заставил себя взглянуть через плечо художника. Увиденное его удивило. Такого он явно не ожидал. Пронизывающий жуткий страх сменился разочарованием. Картина прямо пестрела разноцветными мазками. Это обилие красок не вызывало абсолютно никаких ассоциаций. Да такую картину он бы и сам смог без особого труда нарисовать.