В созвездии трапеции

А еще через мгновение - музыка, цокот копыт, гул канонады, все утопает в таких аплодисментах, каких, наверно, не слышали стены ни одного цирка в мире.

Но вот постепенно все стихает. Гаснут прожектора и манеж снова погружается в темноту. Темно и на экранах, а в динамиках уже слышатся звуки гармошек, приглушенное пение. Чей-то звонкий голосок задорно затягивает "Яблочко".

Потом в разных местах экранов вспыхивают огоньки костров. С каждым мгновением они разгораются все ярче. В их отблесках уже можно разглядеть усталые лица бойцов, расположившихся на отдых.

А в самом центре манежа сначала чуть тлеет, затем все ярче разгорается большой костер. Вокруг него лежат люди в буденовках и кубанках, в накинутых на плечи шинелях и бурках, в кожанках и бушлатах, перекрещенных пулеметными лентами. Где-то вдалеке, за кулисами, заливается гармонь. Слышится приглушенное пение партизанской песни...

Но вот лучи прожекторов начинают поворачиваться в сторону главного выхода на манеж. Они выхватывают из темноты хорошо знакомые всем фигуры героев фильма "Красные дьяволята". Лежащие у костра улыбаются им, аплодируют, жестами просят о чем-то.

"Красные дьяволята" некоторое время смущенно переминаются с ноги на ногу, потом сбрасывают с себя шинели и принимаются жонглировать револьверами, маузерами, саблями и гранатами-"лимонками"...

Юрий Елецкий весь день был занят в цирке и с трудом выбрал время, чтобы заехать домой переодеться. Тетка его, страстная любительница цирка, давно уже ушла, а он задержался немного, провозившись с галстуком и новым костюмом, который надевал впервые. А когда собирается выйти из дома, раздается звонок, и в комнату буквально вваливается Митрофан Холопов.

- Я знаю, ты спешишь, - с трудом переводя дыхание, торопливо говорит он, - но я к тебе по чрезвычайно важному делу...

- Потом, Митрофан! - пытается выпроводить его Юрий. - Ты же сам должен понимать...

- Я все понимаю, но ведь дело касается Маши.

- Маши?..

- Да, Маши. Ей грозит большая, может быть, смертельная опасность.

У Юрия выступают бисерные крупинки пота на лбу. Он невольно отступает назад, пропуская Холопова в комнату.

- Да говори ты толком - в чем дело? - хватает он его за отвороты макинтоша.

- А ты, пожалуйста, успокойся...

- Ну говори же! - встряхивает его Юрий.

- Тебе они, Зарницыны, ничего разве не рассказывали? Не делились своими опасениями?

- Да что ты меня расспрашиваешь? Я от тебя жду, ответа: что с Машей?

- Значит, они и тебе не сообщили ничего... - будто про себя бормочет Холопов. - От всех, значит, скрывали...

- Что скрывали?! Бредишь ты, что ли?

- Скрывали, что гравитационное поле над манежем нестабильно! - выпаливает наконец Холопов. - Понимаешь ты, что это такое? Все еще не ясно тебе, что их жизнь в опасности?

- Да откуда ты знаешь об этом? - снова хватается за отворот митрофановского макинтоша Елецкий. - Если они никому не сообщили, тебе-то кто рассказал?

- Маша и рассказала. Вернее, проговорилась... Она ведь. действительно срывалась уже, ты же сам знаешь. Упал один раз и Алексей. Это я от униформистов узнал. А может быть, таких случаев было и больше - они же скрывают это ото всех.

- Но зачем, черт побери?

- Как - зачем? Опасаются, конечно, что их аттракцион могут отменить...

Не дослушав Холопова, Юрий бросается к телефону.

- А ты сиди! - оборачивается он к Митрофану. - Я тебя отсюда никуда не выпущу, пока не проверю, правду ли ты сказал.

Не довольствуясь этим заявлением, Юрий торопливо подходит к двери и запирает ее, а ключ кладет к себе в карман.

Потом он поспешно набирает номер телефона администратора цирка. Ему долго никто не отвечает. Он смотрит на часы. Уже восьмой час, значит, премьера началась, и администратор не смог, конечно, отказать себе в удовольствии посмотреть первое представление.

- Ты только не Ирине Михайловне, - советует ему Холопов. - Она, видно, заодно с ними...

"Что ж делать? - нервничает Юрий. - Вряд ли удастся сейчас к кому-нибудь дозвониться".

Но тут он вспоминает телефон вахтера служебного входа уж он-то не имеет права никуда отлучиться. Ну да, так и есть, вахтер на месте. Юрий умоляет его срочно разыскать где-нибудь Машу Зарницыну и попросить ее позвонить ему домой, по чрезвычайно важному делу.

Пока ищут Машу, Юрий нервно постукивает пальцами по корпусу телефонного аппарата, стараясь не смотреть в сторону Холопова. А он недовольно ворчит:

- Не с Машей нужно об этом, а с Анатолием Георгиевичем или директором цирка...

- Ладно, помалкивай!

Но вот наконец звонок Маши.

- Что случилось, Юра? - испуганно спрашивает она.

- Пока ничего... Нужно только уточнить кое-что. У меня тут Холопов...

- Ах, Холопов! Ну тогда все ясно...

- И это правда. Маша?

Она молчит некоторое время, потом отвечает:

- Правда... Но совсем не опасно. Мы обнаружили это уже давно, и с нами ничего пока не случилось.

- Но ведь вы же срывались несколько раз.

- Да, срывались, но только потому, что сначала это было неожиданно для нас. А теперь мы настороже. Вы не знаете, говорил Холопов еще с кем-нибудь, кроме вас?

- Кажется, лишь со мной пока...