... В среду на будущей неделе

Первым пришел в себя Митрофан Ильич. Старый рыбак закричал на баркас, чтобы немедленно выбирали шворку. Кок уверял, что хоть Никифор и захлебнулся, но он не пошел ко дну, а держится на крючке. Его необходимо как можно скорее поднять.

Иван Иванович ринулся на бак. Оттолкнув Лобогрея, он начал лихорадочно перебирать шворку, бросая ее прямо у своих ног. Рыбак спешил, и у него плохо получалось. Митрофан Ильич бранил Гундеру, в сердцах обзывая как попало, но потом понял, что этим вызывает у рыбака еще большую растерянность.

Сначала из воды показалась окровавленная рука. Лобогрей вцепился в нее и потянул на себя. Гундера резанул шворку ножом около крючка, торчащего из руки. Вторым взмахом он отсек шворку, идущую к «кошке». Тягуна вытащили на бак. Из рассеченной руки текла кровь.

Рыбака подняли на палубу «Альбатроса». Павлик с ужасом смотрел на утопленника, который так не походил на жилистого Тягуна. Сквозь смуглоту кожи проступал землистый оттенок. Механик вынул из руки пострадавшего крючок и делал искусственное дыхание. Митрофан Ильич легонько давил коленом на живот утопленника. Вскоре изо рта неподвижного Тягуна начала вытекать вода и он стал подавать признаки жизни. Кожа постепенно теряла зеленоватый оттенок. Механик обнаружил слабый пульс — включилось в работу сердце. И вот Тягун сделал первый слабый вдох. Потом он чуть приоткрыл синие веки. Спустя полчаса рыбак окончательно пришел в себя.

Митрофан Ильич тщательно забинтовал ему руку. Старик смочил скрученную жгутом марлю в растворе марганца, присыпал порошком белого стрептоцида и положил в глубокую рваную рану.

У Тягуна быстро поднялась температура. Механик дал самые высокие обороты машине. «Альбатрос» взял курс на маяк.

Впереди показался военный корабль. Он шел встречным курсом. Это обрадовало рыбаков. Они не сомневаюсь, что врач с корабля окажет необходимую помощь пострадавшему. И не ошиблись.

По сигналу с сейнера корабль сбавил ход. «Альбатрос» привалил к его крутому стального цвета борту. Через несколько минут врач был уже в капитанской каюте на «Альбатросе».

Рыбаки ожидали его выхода около двери. Врач пробыл у Тягуна минут пятнадцать. Наконец он вышел из каюты.

Митрофан Ильич бросился к нему.

— Доктор?!

Врач неторопливо скинул белый халат.

— Состояние вашего товарища неважное, — сказал он. — Я ввел ему камфару, чтобы поддержать сердце. Но пострадавшего нужно немедленно доставить в больницу. У него большая потеря крови, необходимо ее пополнить за счет донорской. Советую не медлить ни минуты.

— Мы дадим кровь! — сказал Митрофан Ильич, оглянувшись на Лобогрея и Глыбина.

— Столько дадим, сколько понадобится! — подтвердил Лобогрей.

— Это похвально, — кивнул головой врач. — Но переливание я сделать не могу. Нужно сначала установить группу крови пострадавшего и вашей. У меня же такой аппаратуры нет. Словом, спешите.

Врач направился к трапу. На ходу он о чем-то размышлял. На первой ступеньке трапа вдруг остановился и повернулся к рыбакам, провожавшим его взглядами.

— Кто капитан судна?

— Я, — выступил вперед Глыбин.

— Сколько узлов делает ваше судно?

— Семь!

Из-за спины кэп-брига выступил механик и поспешно добавил:

— Семь узлов — это промысловая, так сказать, скорость. В экстренных случаях можно дотянуть до восьми — восьми с половиной.

— А сколько миль отсюда до порта Доброславска?

Глыбин не успел ответить, так как сверху, с тральщика раздался громкий чеканный голос:

— Сорок восемь миль!

Все посмотрели туда, откуда долетел голос. У поручня стоял моряк в синем кителе и такого же цвета пилотке.

Врач немного подумал, потом сказал твердо:

— Шесть часов без квалифицированной помощи — нет, это не годится! — Он поднял глаза на офицера: — Товарищ капитан-лейтенант, такой долгий путь пострадавший не выдержит.

— Я вас понял, — ответил офицер. — Переносите пострадавшего на корабль.

Через несколько минут рыбаки с «Альбатроса» печальными взглядами провожали военный корабль, уносивший их товарища к темной черте горизонта…

«Черный парус»

Глыбин поставил «Альбатрос» против промысла, с внутренней стороны косы. Гундера отправился на баркасе к причалу, чтобы сдать белугу. Рыбаки разошлись по кубрикам и занялись кто чем.

Лобогрей и Печерица расположились под штаговой[16] лампочкой и спорили о квадратных уравнениях. Было очевидно, что Печерица более сведущ в математике. Чернобровый «заглазник» все время тыкал пальцем в учебник и заставлял Лобогрея нараспев твердить правила и формулы. Лобогрей слушал его, как прилежный ученик своего учителя.

Брага уселся под площадкой и плел из обрывков каната кранец. Глыбин лежал на неводе, подстелив под себя парусиновый плащ. Он безучастно следил за синими парусами рыболовов-любителей, которые носились по заливу на бордовом фоне горизонта.

Павлик умостился на спардеке под трубой с красным поясом. Он вспоминал события минувшего дня.