В Сталинграде

— Видишь вон тот четырехэтажный дом, что выходит на площадь 9 января?

— Вижу, товарищ гвардии лейтенант.

— Этот дом — очень выгодная позиция. Нужно разведать, много ли там немцев. Это вы сделаете сегодня ночью. Сколько бойцов вам нужно?

— Троих хватит.

— Выбирайте сами…

Я выбрал пулеметчика из моего отделения Черноголова и еще двух храбрых парней: Глущенко и Александрова.

До наступления темноты мы наблюдали за домом и установили, что огонь из него не ведется, но заметили, что со стороны площади к зданию подходят вражеские танки.

С наступлением темноты, часов в девять вечера, мы поползли вперед. До дома было совсем недалеко, метров полтораста — двести. Но какие это были метры! Гитлеровцы, не переставая, вели огонь по нашим позициям.

Прижимаясь как можно ближе к земле, мы медленно продвигаемся к дому. Времени у нас не очень много, потому что скоро должна взойти луна. Впереди ползет Александров, за ним я, третьим движется Глущенко. Черноголов остался пока у сарайчика, из которого мы днем вели наблюдение за домом. Он — наш связной и получил от меня приказание: если мы благополучно доберемся, тогда и он поползет к нам; если же неудача, то условленными сигналами вызовет подкрепление.

Метр за метром ползем вдоль трамвайного пути к дому. Ни на минуту не прекращают стучать вражеские пулеметы. Временами мы застываем на земле, и тогда отчетливо слышно, как над [12] ухом, точно шмели, поют пули. Едва на мгновение замолкнут пулеметы, мы вновь начинаем ползти. Уже позже я обнаружил на своей шинели два прореза — следы пуль.

Днем мы установили, что дом имеет четыре подъезда. Держим курс к первому подъезду. Еще несколько томительных минут, и, взмокшие от пота, прижимаемся к холодной стене дома. Переводим дыхание, ждем Черноголова. По нашим следам он ползет более уверенно и вскоре присоединяется к нашей группе.

Пора действовать. Прислушиваемся… В доме тихо. По моему приказанию Александров остается снаружи у подъезда, а Глущенко, войдя туда, наблюдает за лестницей, ведущей в верхние этажи. Мы с Черноголовым спускаемся в подвал. Прикладываю ухо к двери. Доносится приглушенная русская речь. «Наверное, жители с верхних этажей», — решаю я. Сильным толчком раскрываю двери, врываюсь вместе с Черноголовым в подвал, Включаю фонарик и, скользнув тонким лучом по группе женщин и стариков, говорю:

— Добрый вечер!

— От неожиданности и изумления в первую минуту все молчат. Очнувшись, какая-то женщина говорит:

— Как вы сюда попали? Ведь в доме фашисты!

— Знаем, поэтому и пришли, — отвечаю я. — А где они?

— Во втором подъезде, в первом этаже.

— А здесь нет?

— Не видали…

Все же осторожность требует проверки. Глущенко следит теперь за подвалом, а я с Черноголовым обследую подъезд, этаж за этажом. Пустые, разгромленные квартиры. Холодный ветер гуляет по комнатам. Убеждаемся, что в первом подъезде немцев действительно нет.

Выходим на двор. Уже серебрятся края облаков, скоро взойдет луна, надо действовать быстрее. Пробираемся вдоль стен ко второму подъезду. По-прежнему караулить остаются Александров и Глущенко. Приказываю Глущенко следить за подвалом, а с Черноголовым тихонько поднимаемся по нескольким ступенькам на площадку первого этажа… Перед нами две двери, ведущие в квартиры. Прислоняюсь к двери, слушаю. В квартире — немецкий разговор. Черноголов приглашает меня знаком послушать и у второй двери. И здесь слышны обрывки немецких фраз. Двери чуть-чуть приоткрыты…

Вооружение наше состояло из автоматов, ножей и гранат. Все карманы были заняты «лимонками». Шепотом передаю Черноголову план действия: я распахиваю двери одной квартиры, он — другой, бросаем по три гранаты и затем врываемся в комнаты.

Неожиданный грохот наших гранат нарушает тишину в доме. Кидаемся в комнаты, полные дыма и пыли, строчим из автоматов. [13]

В глубине комнаты различаю окна, сквозь которые видна площадь, освещенная взошедшей луной. По площади с воплями убегают три фигуры — это раненые нами вражеские солдаты. Трое убитых гитлеровцев валяются на полу около окон.

Быстро обследуем верхние этажи. Здесь нет никого. Очередь за подвалом. Раскрываю двери и с автоматом наготове вхожу в подвал. В глубине подвала нечто вроде стола, на нем слабо мерцает каганец. Здесь полно людей — то же жильцы с верхних этажей. Опять удивленные восклицания и радость напуганных взрывами людей. Раздаются вопросы:

— Да как вы сюда попали? Ведь над нами фашисты.

— Были да сплыли. Сейчас здесь мы, советские бойцы… Приглядываюсь и узнаю среди жильцов знакомое лицо.

— Санинструктор Калинин, ты почему здесь? — спросил я.

— Возился с ранеными и застрял, — отвечает санинструктор. Меня интересует, есть ли еще гитлеровцы в доме. Узнаю, что группа их находилась лишь во втором подъезде и вела отсюда обстрел площади. Говорят, что в подвале третьего подъезда есть тоже жильцы. Все же решаю продолжать разведку. Тщательно осматриваем все квартиры и чердаки третьего и четвертого подъездов. Убеждаюсь, что дом теперь в наших руках.