В Ставке Верховного Главнокомандующего

Государь Император в длительной беседе с Генерал-Адъютантом Рузским в присутствии моем и Генерала Саввича выразил, что нет той жертвы, которой Его Величество не принес бы для истинного блага Родины. Телеграммы Ваши и Главнокомандующих были все доложены. 2 марта 16 час. 30 мин. Генерал Данилов».

Приведенные выше слова Государя, в которых слышалась глубокая любовь к Родине и готовность к самопожертвованию во имя ее блага, долго звучали в моих ушах, и в то же время невольно думалось, как это Государь, еще три дня тому назад, исходя из любви к родине и пользы ей, не желал дать только ответственное министерство, ныне, тоже во имя блага родины, решился на такой величайшей важности акт, как отречение от престола?

Весть о предстоящем отречении Государя быстро стала достоянием служащих Управления.

Отречение Государя рассматривалось как тяжкий, но видимо неизбежный шаг после того, как Государь отверг своевременные по ходу событий советы Кн. Голицына, Родзянко и искреннего патриота Генерала Алексеева о даровании стране ответственного министерства, что, казалось, положило бы начало успокоению столицы и после того, когда старая власть, оказавшись неспособной подавить бунт, дала ему возможность разрастись в революцию и затем, признав свое бессилие, самовольно бросила управление страной… Надеялись, что будущая новая власть сумеет навести порядок в Петрограде и успокоить страсти.

По получении указанной выше телеграммы из Штаба Сев. Фр. ген. Лукомский спешно пригласил г. Базили; спустя некоторое время был составлен и передан в Псков проект манифеста об отречении Императора от Престола в пользу Сына.

О тех событиях, которые происходили в Ставке в этот день, вечером 2 марта, у меня записано следующее.

VI

3 марта. Вчерашний день — 2 марта был великим историческим днем моей Родины.

Император Николай II при жизни ушел в историю…

Открылась новая страница истории России; какие-то письмена будут занесены на эту страницу!..

События же минувшей ночи будут памятны мне всю жизнь.

До вечера не было никаких известий из Пскова. Дежурный офицер ген. штаба по требованию Генерал-Квартирмейстера часто запрашивал «по Юзу» Псков. Оттуда или вовсе не отвечали, или сообщали, что для Ставки на аппарате нет телеграмм.

Примерно около 11 час. вечера, в комнате дежурного офицера, рядом с «аппаратной», собралось большинство офицеров Управления Генерал-Квартирмейстера. Был и Великий Князь Сергей Михайлович.

Все ждали, каково будет решение Государя в связи с посланным проектом манифеста и приездом из Петрограда Гучкова и Шульгина. Так как, по имевшимся сведениям, Шульгин и Гучков должны были приехать в Псков в 7 час. вечера, то предполагали, что к 11 час. уже будут известны результаты представления их Государю.

Великий Князь Сергей Михайлович, бледнее обыкновенного, но сохраняя спокойствие, сидел на диване, усиленно курил, почти не вынимая изо рта сигары, и вел с окружавшими его офицерами разговор на тему о текущих событиях и о том, согласится ли Государь с текстом посланного из Ставки манифеста.

«Все богатые люди», — заметил Великий Князь, говоря о членах Временного Правительства, и в частности о Терещенко.

Я стоял у большого зеркала, возле дивана, на котором сидел Великий Князь. Рядом со мной стоял Ген. шт. Подполковник Д.А. Лебедев[9] и Ген. шт. Ген. — Майор Скалой[10].

Против Вел. Князя на стуле сидел Ген. Шт. Полковник Барановский[11], далее стояли Ген. шт. Полковники Киященко, Сергеевский, Ротм. Давыдов, г-н Базили, личный доктор Вел. Князя и другие. Дверь в аппаратную была открыта, и оттуда доносилось щелканье аппаратов Юза.

Около 1 ч. 30 м. ночи из аппаратной вышел Подполковник Тихобразов и, сообщив, что сейчас «Псков» будет передавать срочную телеграмму, пошел доложить об этом Генерал-Квартирмейстеру.

Вслед за Великим Князем большинство офицеров вошло в аппаратную и обступили аппарат Юза, который готовился принимать депешу.

Когда подошел генерал Лукомский, начался прием телеграммы. Великий Князь стал непосредственно рядом с Лукомским и смотрел на вытягивавшуюся ленту, на которой выстукивался текст телеграммы.

Я стоял правее Великого Князя и сбоку смотрел на появлявшиеся на ленте слова; по временам я мельком взглядывал на Вел. Князя.

…«Его Величеством подписаны указы Правительствующему Сенату о бытии Председателем Совета Министров Князю Георгию Евгениевичу Львову и Верховным Главнокомандующим Е.И. Великому Князю Николаю Николаевичу». «Ответственное Министерство!..» — мелькнуло у меня в голове.

«Государь Император изволил подписать акт об отречении от Престола с передачей такового Великому Князю Михаилу Александровичу.

Его Величество выезжает сегодня (3-го марта) примерно в 2 часа на несколько дней в Ставку через Двинск.

Манифест и Указы передаются по телеграфу отдельно. 3 марта 1 ч. 1244/6. Данилов».

Тишина… Император ушел в историю…

Я посмотрел на Великого Князя: он был бледен; на глазах блестели слезы. «И за сына отрекся»… — тихо произнес он дрожащими губами.