В Стране Гудка 5. Про старые времена

Первое, что он увидел, поднявшись наверх шахты, холодное, осеннее небо с низко бегущими облаками, в которые упирались шатровые купола храма на Серой площади. Он подтянулся за последнюю скобу и выглянул наружу. Это была круглая площадка Лобного места, на которой толкался разномастный народ, в зипунах, кафтанах, красных стрелецких мундирах. «Давай руку, помогу», – весело крикнул ему бородатый мужичек, похожий не то на купца, не то трактирного. Сидор автоматически протянул руку и вылез наружу.

Вся площадь вокруг Лобного места была заставлена телегами, на которых со связанными за спиной руками сидели бородатые стрельцы, кто в красных кафтанах, кто в белых исподних рубахах. Рядом с ними со скорбными лицами, и молчаливо открытыми ртами, ухватившись руками за края телеги, стояли женщины и дети, а вдоль Кремлевской стены тянулся длинный ряд висельниц.

– Что здесь происходит, – дрожа не то от холода, не то от страха спросил Сидор, вытащившего его мужичка.

–Утро стрелецкой казни, – весело ответил тот и тут Сидор отчетливо увидел перед собой одноименную картину Сурикова. Здесь, сейчас на площади, все выглядело точно так, как на картине этого известного художника. Чуть в стороне, на белом коне в красном кафтане и заломленной шапке, сидел с выпученными глазами молодой царь Петр. Его окружало несколько человек в сюртуках европейского покроя, треугольных шляпах и длинных чулках с башмаками на ногах. Чуть в стороне, гордо стоял бородатый боярин в бобровой шапке. Перед ними застыли двое солдат Преображенского полка, держа в руках молодого стрельца в исподней рубахе. Другой стрелец в наброшенном на плечи кафтане, встал в телеге в полный рост и крестился, прося прощение у родных и близких. Третий, тоже в исподнем, но в красной шапке, сжимая в руках горящую свечу с ненавистью смотрел на Петра.

«Начали. Мотор», – вдруг разнесся над площадью чей-то властный голос и картина Сурикова сразу ожила. Бабы и дети громко заревели. К связанным стрельцам тут же бросились вооруженные люди в треуголках и серых сюртуках и под плач и крики стали тащить к висельницам на которых их быстро подвешивали расторопные палачи.

Сидор испуганно втянул голову в плечи и пятясь назад попытался залезть в шахту. Но тут подло загрохотали кружки на шее и вытащивший его мужичек, обернулся и схватив за шиворот, строго произнес: Ты куда? Тебя только все здесь и ждали.

– Меня, – Сидор от удивления выкатил глаза.

– Ну, а кого же, – усмехнулся мужичек. – Холод собачий. Замерзли все. Мы тут уже третий раз вешаем. – Ты давай это, поднимай свои ведра. Скоро закончим.

– Ага, – выдохнул Сидор и схватившись за веревку стал тянуть ее на верх. Скоро в люке показалось ведро до краев заполненное характерно пахнущей коктейлем. А снизу раздался крик «товарища майора»: Бросай конец. Следующее готово.

Сидор отцепив ведро поставил его на пол и сбросил веревку вниз. Он старался не смотреть за происходящим на Серой площади, вытягивая одно ведро за другим. Ему бросился помогал давешний мужичек и минут через двадцать, вся площадка Лобного места была заставлена ведрами, так что часть народа пришлось сдвинуть на ступени. «Все, последние», – крикнул снизу товарищ майор и Сидор, выдохнув поставил ведро рядом с собой и распрямился. Царь Петр продолжал сидеть, вращая глазами на лошади. Его европейские помощники курили дымные трубки, а на висельницах раскачиваясь на ветру, висели тела взбунтовавшихся стрельцов.

– Снято. Все свободны, – вдруг крикнул тот же строгий голос, и картина Сурикова вмиг стала другой. Палачи, стали снимать подвешенных стрельцов. Те весело переругиваясь, хлопали их по плечам. Рыдающие бабы, тут же успокоились и стали вытаскивать из сумок еду и кормить непослушных детей. Лицо царя Петра вдруг озарилось улыбкой и он, пришпорив коня, подъехал к Лобному месту. Встал рядом с Сидором и протянув ему руку весело крикнул:

– Давай, браток, наливай. А то промерзли мы тут до костей.

– Что, – не понял Сидор.

– Коктейль давай наливай, братишка, – хлопнул его по плечу царь и Сидор, отцепив кружку, зачерпнул ей из ведра и протянул Петру. Тот приложился к кружке и медленно, со вкусом выпив, бросил кружку Сидору и удовлетворенный крикнул: «То, что надо братва, налетай».