В стране перепутанных сказок

— Пускай говорит сейчас же! Или ты не помнишь, супруг мой, как этот человек, который называет себя твоим другом, хлестнул моего коня и не дал мне сорвать всего одну сливу, когда мне хотелось пить! Или не помнишь, что он не дал тебе напиться из хрустального родника, когда ты изнывал от жажды! Он не друг — он враг твой, он хотел тебя убить!

Такого несправедливого обвинения Тутукин вынести не мог.

— Неправда! — воскликнул он. — Сейчас я всё вам объясню!

Он смело шагнул вперёд и заговорил.

Он рассказал, как в лесу, в избушке, узнал три заветные тайны и как спас Принцессу от верной смерти в сливовой роще. Говорил, и с каждым словом ноги его холодели: сперва онемели ступни, потом колени, когда же Тутукин закончил рассказ о первой тайне, то был уже до пояса холоден, неподвижен и бел как мел. Было ощущение, что он входит в ледяную воду.

И всё-таки Тутукин продолжал рассказ.

Он протянул руки вперёд, словно умоляя друга верить каждому его слову, и рассказал Королевичу о том, как спас его самого от верной смерти у хрустального родника. И снова при каждом слове чувствовал Тутукин, как смертельный холод поднимается всё выше по его телу, проникает в грудь и сжимает сердце, как немеют и каменеют руки, как смерть подступает к самому горлу!

Теперь уже он мог только поворачивать голову — немного вправо, немного влево.

— Довольно! — вскричал Бова, испуганный этим зрелищем.

Но Тутукин мужественно довёл до конца свой страшный рассказ.

Когда он закончил, все увидели, что вместо цветущего, полного жизни и сил юноши перед ними стоит немая, лишённая жизни статуя из белого неподвижного гипса.

— Тутукин! Друг дорогой! Прости нас! — воскликнул в отчаянии Бова и бросился обнимать колени статуи. — Проснись! Вернись к нам!

Но гипсовый Тутукин не отвечал ни слова.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Печальные, разошлись придворные. Медленно, гремя копьями, удалилась стража.

Принцесса уже раскаивалась в своей настойчивости.

— Ах, зачем я заставила его говорить! — рыдала она. — Зачем не поверила ему, как ты, мой Королевич!

Королевич был безутешен.

Он приказал вынести статую в сад.

Её поставили на дорожке, усыпанной жёлтым песком, под высоким деревом. И не было в королевском саду статуи более прекрасной, чем каменный Тутукин.

С гордо поднятой головой и вытянутой вперёд рукой он стоял перед самым дворцом. По утрам в лучах восходящего солнца гипс розовел и теплел, словно кровь струилась по жилам и снова начинало биться отважное сердце.

А когда днём пробегали по ней скользящие тени деревьев, казалось, что статуя шевелится и вот-вот сойдёт с высокого постамента.

Несчастный Королевич! Часами сидел он у подножия каменного изваяния.

— О, друг! — восклицал он. — Отзовись! Я всё отдам, лишь бы возвратить тебе жизнь!

Он повторял эти слова без конца, повторял изо дня в день.

Надо сказать, что голова у Тутукина при этом прекрасно работала. Он всё видел, всё слышал, мог думать и рассуждать.

«Хорош! Нечего сказать! — думал Тутукин. — Стою здесь, как девушка с веслом! Ужас! И это вместо того, чтобы преспокойно кормить комаров у себя на даче! И это вместо того, чтобы сидеть в гамаке и пить вкусный мамин вишнёвый компот. Главное, непонятно, что дальше. Так и буду стоять перед дворцом всю жизнь? Нечего сказать, перспектива! Бова, конечно, переживает. По нескольку часов в день сидит тут и причитает. А толку? Постепенно успокоится и забудет. Или уедет куда-нибудь. А потом придут хулиганы и отломают Тутукину гипсовые руки. И будет он стоять, как Венера Милосская. (В городском парке он много видел таких фигур — горнистов без рук, футболистов без ног, передовиков без носов…)

Обидно! Хотел сделать добро, а получилось вон как. Под лопаткой второй день чешется, а не достать. Птица какая-то мерзкая на голову нагадила. Как они умудряются именно на голову попасть? Вчера какой-то деревенский мальчишка нацарапал на ноге неприличное слово. (Тутукин не видел, какое именно слово, ведь он смотрит только вперёд и вверх, но уверен, что слово неприличное.) Да, бесславный конец! А потому что не надо было героя из себя строить! Теперь стой, как истукан, и терпи оскорбления!»

Через несколько дней, рано утром, возле королевского дворца началось какое-то движение. Все забегали. Сначала мимо с криками пронеслась ватага мальчишек. Потом начальник охраны начал строить стражников. Все показывали руками в сторону зелёного холма, откуда к королевскому дворцу шла дорога. Тутукину тоже было любопытно, что там такое происходит, но он не мог повернуть голову. Стражники разбежались, заняв оборонительные позиции у стен дворца.

Ещё через десять минут началась паника. Мимо бежали женщины, схватив своих детей в охапку, крестьяне с серпами и косами в руках, ремесленники в кожаных фартуках, вельможи теряли по дороге парики, а знатные дамы — туфельки.

Наконец стало тихо.

И тут на площадь перед дворцом с диким скрежетом, извергая бензиновые выхлопы, въехал автомобиль.