В стране полумесяца

Но что дѣлаетъ крестьянинъ тамъ въ деревнѣ — не должны ли тѣ также и о немъ подумать? Если ѣдешь изъ Константинополя сухимъ путемъ въ старый городъ Бруссу, то проѣзжаешь черезъ плодородныя мѣстности, лѣса, пшеничныя поля, виноградники; но жилища туземцевъ очень бѣдны. Одѣваются они большей частью также бѣдно. Климатъ разрѣшаетъ эту скудость одежды точно такъ же, какъ климатъ другихъ странъ допускаетъ бамбуковые шалаши и передники изъ фиговыхъ листьевъ. Разсмотримъ лачугу феллаха, не оплакивая его: онъ имѣетъ крышу, которая ему необходима, у одной стѣны — очагъ, у другой ткацкій станокъ. Вдоль лачуги протянуты веревки для сушки бѣлья, на очагѣ стоитъ посуда, деревянная, желѣзная и жестяная. Въ сѣняхъ мы увидимъ деревянную и кожаную обувь, но велосипеда для хозяйскаго сына не видно. Нѣтъ его и для дочери. Съ дверями дѣло обстоитъ плохо: часто ихъ совсѣмъ не бываетъ, какъ это встрѣчается повсемѣстно на Востокѣ. Такъ какъ турокъ никогда не пьетъ, то онъ никогда не грабитъ и не крадетъ. Но бѣдный феллахъ — что за плугъ рѣшается онъ показывать при дневномъ свѣтѣ? Деревяшка съ поперечной палкой. И это современный плугъ, употребляемый черезъ полторы тысячи лѣтъ послѣ рожденія пророка? Американскій земледѣлецъ указывалъ бы пальцами на эту рѣдкость, хохоталъ бы и говорилъ: смотрите-ка, что это за плугъ! У насъ въ Америкѣ плуги стальные и тащатъ ихъ двѣ лошади. Турецкій земледѣлецъ не въ состояніи держать для работы двухъ лошадей, а употребляетъ для этого вола. А поперечная деревяшка на палкѣ можетъ достаточно расковырять землю для посѣва. Этимъ достигается цѣль. Конечно, при раціональномъ способѣ веденія хозяйства, т. е. при помощи стального плуга съ двумя лошадьми, земля была бы лучше обработана и жатва была бы въ шестьдесятъ разъ больше. Но турецкій земледѣлецъ и не ждетъ отъ земли больше того, что она ему даетъ. Что она ему дастъ, того и довольно. У него такъ мало потребностей — его обѣдъ состоитъ изъ ломтя хлѣба, луковицы и глотка фиговаго сока. И работа, и хлопоты для него — не главное въ жизни. Работаетъ онъ столько, сколько необходимо. Въ Америкѣ мы, какъ сумасшедшіе, цѣлый день лѣзли бы изъ кожи за работой, съѣдали впопыхахъ бифштексъ, чтобы можно было съ новыми силами бѣжать опять въ поле на работу. Приходитъ вечеръ и мы опять, какъ сумасшедшіе, бросаемся въ постель, чтобы выспаться передъ завтрашней работой. И воскресенье похоже на понедѣльникъ въ этой нескончаемой работѣ. Турокъ же имѣетъ время справить пятницу по старинному обычаю. И ежедневно онъ проводить долгіе часы за молитвой. Вечеромъ сидитъ онъ до поздней ночи передъ своимъ домикомъ и предается пріятному отдыху и мечтамъ. Кто счастливѣе? Оба обладаютъ сокровищами. Интересно знать, очень ли турокъ сожалѣетъ о томъ, что ему недостаетъ стального плуга? Выходитъ такъ, будто турокъ читалъ Джона Стюарта Милля, который говоритъ: «еще вопросъ, облегчили ли механическіе изобрѣтенія человѣческую жизнь», или, быть можетъ, Джонъ Стюартъ Милль заимствовалъ это сомнѣніе у турокъ… Слуга возвращается обратно, неся деревянный подносъ, полный фруктъ. Онъ принесъ этотъ «завтракъ» изъ лавки. Курицы съ салатомъ нѣтъ, а всего только пара сладкихъ печеній; но слуга приносить это съ такимъ видомъ, какъ будто это и есть именно то, что намъ нужно. Агъ, онъ не знаетъ нашихъ сѣверныхъ вкусовъ! Въ первый разъ въ жизни мы ѣдимъ свѣжіе сырые финики. Этотъ фруктъ намъ не нравится, онъ приторно сладокъ, безъ соку и къ тому же полонъ маленькихъ зернышекъ, которыя дѣлаютъ его комкообразнымъ. Нѣтъ, куда лучше были прессованные финики, которые мы ѣли въ дѣтствѣ; мѣстный лавочникъ получалъ ихъ цѣлыми ящиками! Вотъ то были финики! И виноградъ здѣсь не такой вкусный, какъ на Кавказѣ. Нѣтъ ничего въ мірѣ похожаго на кавказскій виноградъ! Расплачиваемся и уходимъ. Вдругъ на улицѣ откуда-то вынырнулъ нашъ человѣкъ изъ гостиницы и хочетъ быть нашимъ проводникомъ. Этотъ ловкій человѣкъ прозѣвалъ насъ въ гостиницѣ и рѣшилъ во что бы то ни стало отыскать насъ въ городѣ, чтобы мы не могли ускользнуть отъ его услугъ, и онъ насъ нашелъ.

* * *