В стране слепых

– Я его засек, – сказал он. – Это уличный автомат.

– Знаю, – ответила Сара.

– В верхней части Ист-Сайда.

Сара сердито взглянула на него, и он умолк. Конечно, потом можно будет сколько угодно прокручивать пленка заново, но ей хотелось слышать Селкирка. Он передал какое-то предложение. Какое? Кому?

– …Очень осторожен, – сказал Селкирк. – Конечно, я не сказал ничего лишнего.

– Естественно. Вы уверены, что не сможете заполучить эти данные сами?

– Нет, я же вам говорил. Чтобы открыть к ним доступ, нужно знать коды, которые только он…

– Да, да. И все же при ваших способностях… – в голосе из Манхэттена прозвучало ехидство.

– Да, я мог бы это сделать, – произнес Селкирк с безмятежной самоуверенностью. – Это нелегко, но я мог бы это сделать. Но так куда проще.

– Да, наверное.

– Послушайте, Бернстайн. Вот почему я позвонил вам а не в Управление. Вокруг вас не происходит ничего особенного?

– А я-то думал, что вы просто соскучились по моему голосу.

Наступила недолгая пауза. Потом Селкирк негромко, размеренно произнес:

– Возможно, мы друг друга недолюбливаем, Бернстайн, но нам приходится работать вместе. Так что постарайтесь этим смириться. Сара Бомонт все еще разыскивает своего партнера.

– Бомонт меня не волнует. С ней все уже решено.

«Со мной все уже решено? Интересно, как», – подумала Сара. Из-за небрежного тона, каким было сделано это замечание, оно прозвучало особенно угрожающе.

– А Кеннисон ей помогает.

– Кеннисон тоже меня не волнует. Он на вашей ответственности. – Саре показалось, что в голосе послышалась усмешка. – Встреча в верхах, состоявшаяся в пиццерии? Ужасные пошляки эти американцы.

– Так вот, на прошлой неделе Кеннисон на несколько дней исчез из вида. Когда я сегодня вечером с ним разговаривал, он кое-что сказал, и я подумал… Но вы говорите, у вас там ничего необычного не происходит?

– Что именно сказал вам Кеннисон?

– Только то, что у Бомонт появилась новая нить к местонахождению Френча. – Сара вздрогнула и взглянула в сторону окна. Зачем Кеннисон сказал это Селкирку?

– Понимаю. А как об этом зашел разговор?

– Его завел Кеннисон. Мы говорили совсем о другом, а это он сказал, когда я уходил.

– Так и сказал?

На другом конце наступило молчание. Потом Бернстайн прошипел:

– Вы идиот. Круглый идиот!

И он швырнул трубку.

Сара слышала, как у Селкирка перехватило дыхание.

– О черт!

В динамике затрещали помехи, потом все стихло.

Сара сорвала наушники и резко повернулась к окну.

– Кеннисон, идиот вы этакий! Я потратила целый час и уйму нервов, пока ставила этот чертов «жучок»! Что вы ему сказали?

– Я? Милая моя, я совершенно ничего ему не сказал. Я сказал, что у вас есть нить, которая может привести вас туда, где находится ваш приятель. Вот и все. Я ничего не говорил ни о «ДБС», ни о том, где мы были на прошлой неделе. У меня не было желания ждать, пока он сам соберется позвонить своему начальству, и я подумал, что если намекнуть… Мне и в голову не приходило, что он придаст этому значение.

– Да он-то не придал. Бернстайн придал! – В самом деле остроумная уловка, чтобы заставить Селкирка выйти на связь. С Бернстайном. С тем, кто держит взаперти Денниса? Видимо, да. И это где-то в Манхэттене. Возможно, в верхней части Ист-Сайда, хотя необязательно автомат там же, поблизости. Сердце ее забилось чуть быстрее. Нет, он наверняка поблизости. Если первый звонок был условным сигналом, Бернстайн должен был находиться где-то рядом, чтобы вовремя поспеть к автомату. Сара чувствовала, что цель совсем близко.

Она закрыла глаза и попыталась представить себе Денниса, но не смогла. Его лицо как будто стерлось, расплылось в памяти. Она нахмурилась и постаралась сосредоточиться, но отчетливее оно так и не стало. Не могла же она его забыть! Она ощутила непреодолимое желание взглянуть на его фотографию, даже полезла в сумочку и только через секунду вспомнила, что у Глории Беннет не может быть фотографий Денниса Френча. Она повернулась к стене, чтобы Босуорт не видел ее лица.

Позже, когда Босуорт ушел к себе в номер, а призрак Кеннисона испарился, Сара сидела в просторном кресле с мягким изголовьем и сквозь свое оснащенное разнообразной электроникой окно любовалась огнями Сан-Франциско. Башня Койт-Тауэр была вся залита светом прожекторов. Хелен говорила ей, что когда-то на том холме стояла станция телеграфа – по нему передавали на верфи сообщения о прибытии судов. Поэтому гору и назвали Телеграфной. Позади нее в небе разлилось яркое зарево неона – Фишерменз-Уорф и Барбари-Кост. Вдали сказочной паутиной висел мост Голден-Гейт, под ним в сторону океана проплывали огни какого-то большого судна. Наверное, в Китай, подумала она. В Сан-Франциско она постоянно думала о Гавайях, о Китае, об океанских пассатах. Ей почему-то казалось, что отсюда до Гонолулу или до Шанхая ближе, чем до Лос-Анджелеса. Хотя совсем рядом с Лос-Анджелесом лежит порт Сан-Педро самый крупный на тихоокеанском побережье, сам город всегда представлялся ей сухопутным.