В стране слепых

Она с удивлением отметила, что Ред наконец-то отказался от своего городского гардероба в пользу более практичного наряда ковбоя. Хотя, честно сказать, стетсоновская шляпа шла ему, как корове седло.

— Привет, приятель, — сказала она.

— Какой уж там приятель, — хмыкнул Ред. — Это вы чувствуете себя здесь как рыба в воде. Дикий Запад, ковбои, мустанги, горы и все такое.

— А вы нет? Хотя, конечно, нет. Вы даже не чувствуете, что повернулись спиной к закату.

Ред нехотя взглянул через плечо на облака.

— Неплохо.

Сара покачала головой.

— Неплохо? Вы ограниченный обыватель. Ред. Да на Востоке вы никогда в жизни не увидите такого. В детстве я не видела ничего подобного.

Сумерки уже спустились, и она не могла разглядеть лица Реда, но в его голосе ей почудилось удивление.

— Я думал, вы выросли в Чикаго.

— Да.

— Но ведь Чикаго не на Востоке.

— Неужели? В какой стороне? Покажите.

Ред вытянул руку.

— Ну, и куда вы показываете?

— На восток.

— Вопросов больше нет.

Ред тяжело вздохнул.

— Хорошо. Но я все-таки не понимаю. Вы же родом не отсюда. Вы — горожанка. Как получилось, что вы чувствуете себя здесь как дома?

— Я по-прежнему большую часть времени остаюсь горожанкой. Денвер не такой уж маленький город. Просто он не расползся в стороны, как почти все города в восточных штатах. Все верно, я выросла в Чикаго. В Южном Чикаго мне известна каждая дыра, каждый закоулок. Но теперь мой дом — здесь. Я сразу это поняла, когда впервые попала сюда.

Ред взглянул на часы. Сара заметила, что часы у него старомодные — со светящимися стрелками и циферблатом.

— Расскажите мне, как это было, — попросил он.

Сара пожала плечами и засунула руки в карманы джинсов.

— В сущности, рассказывать не о чем. В один прекрасный день я пришла в «Чикаго Трибюн», где тогда работала, и заявила, что увольняюсь. Совсем увольняюсь. У меня не было никаких планов, никто мне не предлагал новой работы. Просто я была сыта Чикаго по горло. Я хотела… Да я сама не знала тогда, чего хочу. Наверное, чего-то нового. Может быть, увидеть более широкие горизонты. Порвать с прошлым.

— Обычно в таких случаях девушки отправляются в Нью-Йорк.

— На Бродвей. Да, я знаю. Но меня интересовала суть, а не блестящая упаковка. Нью-Йорк — тот же Чикаго, только побольше. Калькутта для среднего класса. Грязный, запущенный, совершенно первобытный город. Представьте себе, там действительно выбрасывают мусор на тротуары. — Сара покачала головой. — Нет. Я сложила пожитки в свой старенький «шевроле» и выехала на автостраду. Клянусь, я даже не знала, куда направляюсь. Я просто вырвалась из Чикаго. Я поехала к югу, а когда доехала до первого перекрестка, свернула не на восток, а на запад. И потом, на каждой развилке сворачивала к западу, пока не очутилась на шоссе номер 80, которое вело бог знает куда…

Сара умолкла и пристроилась на нижней перекладине изгороди, пригнувшись и прижав колени к груди. Она наклонилась и, выдернув из земли травинку, стала мять ее пальцами.

— Я проехала Иллинойс, Айову и равнины Небраски, практически не заметив ничего вокруг. Все это время я думала о том, правильно ли поступила, и убеждала себя, что делаю глупость. Сама не знаю почему, я свернула на шоссе номер 76, ведущее к Денверу. И в один прекрасный день — я думаю, это было ближе к вечеру, где-то между Джулисбергом и Стерлингом, — я впервые увидела эту потрясающую картину — стену снежных вершин, выстроившихся над горизонтом. «Пурпурных гор спокойное величье». До того момента я не знала, что это значит, а тут поняла — вот это про что. И мне стало ясно, что я впервые в жизни нашла свой дом.

Ред молча кивнул.

— Каждому свое, — сказал он через некоторое время. — Я, например, не мыслю себе жизни без ярких огней и шума, без круговерти и суматохи реальной жизни.

— Ред, а если сравнить Бродвей и горы Сангре-де-Кристо, — что из них, по-вашему, реальная жизнь, а что — фантазия?

Он спрыгнул с верхней перекладины изгороди.

— На этот вопрос я отвечать не стану. В конце концов, я никогда не говорил, что у меня не бывает фантазий. — Он выпрямился. — Что ж, похоже, сегодня неплохой вечерок для прогулки. — И добавил шепотом: — За сараем. Остальные уже там.

Сара вопросительно взглянула на него, но Ред уже не спеша удалялся. Остальные? Что он задумал? Зачем вызвал ее сюда? К чему такая таинственность?

«И почему я пришла?»

За сараем их было трое: Умник и двое мужчин, которых она не знала. Они с любопытством посмотрели на нее — три смутных силуэта в сумерках. Один из мужчин был среднего возраста, с брюшком и широким задом, словно полжизни провел за письменным столом. Другой, подтянутый и моложавый, прислонился к стене с независимым видом. Он был одет по-ковбойски.

— Ну, и у кого тут самогонка? — спросила Сара тихо.

Мужчина постарше усмехнулся, двое остальных только озадаченно взглянули на нее.

Сара присела на корточки около стены и, выдернув травинку, начала завязывать ее в узлы.

— Вы друзья Реда?

Ответа не последовало, и она, про себя послав их к черту, предалась собственным мыслям.