В суете прошлых дней

Пауза, какие-то шорохи, видимо, прибывший полицейский извлекал из кармана своё удостоверение.

– Капитан полиции Авдеев, – услышала я. – К нам поступило заявление от гражданина Кудряшова в адрес Мезинцевой Юлии Александровны, о нападении.

Глаза я всё-таки закрыла. Услышала удивлённый голос Павла:

– Вы так шутите, да?

– Не имею привычки шутить на работе. Кстати, вы не представились и не предъявили документы.

– Мои паспортные данные есть в книге регистрации на ресепшене. Почему бы вам, капитан, не спуститься и не изучить их? А мы, с Юлией Александровной, пока с постели встанем. Без вашего присутствия мне штаны надеть можно?

Я лежала ни жива, ни мертва. И ругала себя. Ну, почему, почему я вчера не сдержалась? Ведь знала прекрасно о последствиях любых моих действий в этом городе.

Дверь номера закрылась, Павел вернулся в номер и, судя по всему, замер у кровати. Я осторожно открыла глаза. Зотов стоял, хмурый и ошарашенный. Мы взглядами встретились, и он задал риторический вопрос:

– Юль, это чего было?

Я вздохнула.

– Кажется, меня всё-таки посадят в тюрьму, – проговорила я, садясь и спуская ноги на пол. Потянулась за своим платьем, что было аккуратно развешано на спинке кресла.

Зотов продолжал стоять посреди комнаты в одних трусах, руки в бока упёр и соображал.

– Это шутки у них такие? – поинтересовался он.

Я отрицательно качнула головой.

– Нет. Это очередное заявление на меня в полицию. Ты же говорил, что я опасная штучка.

Я пыталась пошутить, но не вышло, никто из нас даже не улыбнулся.

Полицейский вернулся через пятнадцать минут. Между прочим, в сопровождении управляющей гостиницей, женщиной в возрасте с серьёзным выражением лица. Было оглашено, что она выступит в качестве понятой.

– Понятой по какому поводу? – тут же поинтересовался Павел. – Лично вас тут грабят или убивают?

– Мне нужно задать Юлии Александровне несколько вопросов.

Полицейский устроился на стуле у небольшого столика, открыл свою кожаную папку и принялся доставать какие-то бумаги, раскладывал их на столе. Я сидела в кресле и наблюдала за происходящим. Ситуация была для меня не нова, но я не знала, как себя вести в присутствии Павла. Тот был заметно возмущен и не стеснялся этого показать.

– К нам поступило заявление от Кудряшова Андрея Викторовича. Вам известен такой? – Полицейский посмотрел прямо на меня.

Павел обернулся и на меня посмотрел. Серьёзным, настойчивым взглядом. Под этим самым взглядом вместо согласия, я осторожно проговорила:

– Возможно.

– Что значит, возможно? – тут же переспросили меня.

– То и значит, – Павел повернулся к нему. – Город маленький, можно знать, кого угодно.

Капитан отложил ручку, посмотрел на меня, потом на Зотова, затем снова на меня.

– Так у нас с вами разговора не получится, Юлия Александровна, – обратился он ко мне. – Не думаю, что вам хочется ехать, выяснять все обстоятельства произошедшего, в отделении, ведь так? Я и без того, делаю вам одолжение…

– Это какое? – перебил его Павел. – Что вы нас будите ни свет, ни заря? И у меня вопрос: а когда именно было написано заявление, раз вы у нас на пороге возникли в восемь утра?

– А могу я задать вам встречный вопрос? А кто вы собственно такой, что присутствуете при нашем с Юлией Александровной разговоре?

Зотов неожиданно широко улыбнулся.

– По крайней мере, свидетель случившегося. Так что, моё присутствие обязательно.

Капитан недовольно кашлянул в кулак.

– И что же случилось вчера, не расскажете? Юлия Александровна, вас обвиняют в нападении и причинении физического вреда… в лёгкой степени.

Мне сказать было нечего. Всё это я уже слышала, в чём меня только не обвиняли. В дебоше, в нападении, в оскорблениях, даже в хулиганстве однажды, когда мы с Васей сцепились в магазине, после его заявления, что у его дочери другая мать, а я случайность, ошибка его молодости, за которую ему стыдно. Да, и такое было.

– Мы тоже хотим написать встречное заявление, – заявил Павел. – Человек, который по вашим словам является господином Кудряшовым А. В., что я узнал, кстати, от вас, вчера вечером, в районе одиннадцати часов, напал на нас с Юлией Александровной, у входа в ресторан «Волга-Волга». При этом, он находился в нетрезвом состоянии. Юль, так ведь было?

Я на Павла смотрела, после чего кивнула.

– Вслух скажи, – тут же потребовал он.

– Да, всё было именно так.

Павел развернулся к полицейскому. Поинтересовался:

– Вы записываете?

Тот скорбно поджал губы, после чего снова взял ручку.

– Я всё зафиксирую, Павел Михайлович, не переживайте.

– Да я не переживаю. Я же потом проверю. Пишите, капитан.

– Слушаю вас.

– Кудряшов вылетел на нас из темноты, толкнул меня, оскорбил мою девушку, после чего пару раз получил ногой по коленному суставу от Юлии Александровны. После чего продолжил изрыгать оскорбительные эпитеты в наш адрес, прошу заметить, клеветнические. Подозреваю, что у него негативное отношение к Юлии Александровне, в связи с давними личностными разногласиями.

– То есть, вы хотите сказать, что Юлия Александровна за вас заступилась? – со смешком поинтересовался полицейский.