В свободном падении

Матушка ваша ухаживала за ним. Про Лилю я от него больше ничего не слышал. Да только видно по нему было: по вечерам после рабочего дня возвращаться к родному очагу ему не хотелось. Он засиживался в кабинете, а не раз прямо там, в комнате отдыха, устраивался ночевать. И не потому, что стеснялся того факта, что водитель персональный его на ручках носит. Пару раз мы с ним в его кабинете выпивали, и однажды он передо мной открылся. Дурак я, говорит, что с этой Лилькой связался. Она, конечно, баба эффектная и дает мощно (извиняюсь, но я дословно цитирую его слова) – однако хищница настоящая. Вцепилась в меня, хотела заполучить. Да только фальшиво все у нее получалось: и любовь, и забота. Пока я с ней эти пару недель прожил, в больнице и дома, я хорошо это понял. Ухаживала, словно из-под палки. Был бы я вдруг по жизни не я, а другой – такой же, но бедный и больной, – на фиг был бы ей не нужен. В общем, выгнал я ее к чертовой бабушке и больше надеюсь никогда не увидеть. С Иванычем я уже поговорил (а Иваныч был начальник нашего таможенного поста), чтобы ее перевели куда-нибудь – с повышением, естественно! – хоть в Одессу, хоть в Клайпеду, хоть в Таллин! (Тогда ведь страна еще единой была – и таможня тоже.) А Лара (ваша мама то есть) меня рано или поздно простит. Я все ж таки не докер четвертого разряда, а директор завода, председатель двух СП и трех кооперативов!

Отец ваш надеялся, что постепенно ситуация сгладится. Лильку отправят из Энска куда подальше, а у супруги он прощенье вымолит. Любовницу свою он не видел уже пару месяцев. Она даже из той квартиры, что он для нее снимал, съехала в неизвестном направлении. Да только ситуация повернулась неожиданным боком. Однажды (уже и гипс ему сняли) приехал в свой кабинет Сергей Владиленович бледный-бледный. Я спросил, что с ним. Он отмахнулся – потом, дескать. И только вечером рассказал.

Оказывается, Лиля вдруг проявилась. Подкараулила его утром во дворе, у машины. Рассказала: я, дескать, беременна от тебя. И по лицу, по повадкам (сказал отец) видно, что вряд ли придумала: лицо и талия округлились, походка изменилась. Я не хочу, говорит, чтобы ребенок рос безотцовщиной. «Поэтому ты (заявила Лиля вашему отцу) должен семью свою старую оставить – тем более ты Ларису совсем не любишь – и жениться на мне, и жить со мной, и содержать нас с ребеночком». – «Ладно (ответил ей отец), я подумаю». Я ему тогда сказал: «Если вам мой совет нужен – она ведет себя так же, как мы с московским главком: просим как можно больше – авось дадут хоть что-нибудь. Вот и она: вслух желает замуж и жить вместе. Но вы же этого не хотите?» – «Нет, конечно», – произнес он. «Значит, вам придется от нее откупаться – квартирой, или, может, чем-то вроде алиментов, или хотя бы подарками». Однако ситуация завернулась еще круче.

Товарищ Десятников сделал паузу, пожевал губами, и на глаза его вдруг навернулись слезы. «Может, все-таки коньячку?» – предложил он, и когда мы с Сименсом дружно отказались, он молвил: «А я, извините, выпью», – открыл принесенную нами бутыль, налил рюмку и махнул – не по-европейски, смакуя, а по-нашенски, залпом.

Потом Петр Сергеевич вернулся на авансцену и продолжил:

– Однако ситуация, как я уже сказал, стала разворачиваться еще круче. Хотя сначала казалось, что все урегулировалось. Ваш отец встретился через какое-то время с Лилей. (Он потом мне рассказал.) Был он спокоен, продемонстрировал ей, что любви между ними никакой нет и быть не может. Сказал, что будет помогать ребенку, саму Лилю устроит на хорошее место (в другом городе), и даже беременность ее дальнейшей службе не будет помехой. И квартиру он на новом месте готов ей снимать (покупать-продавать жилье тогда еще нельзя было). Она (как ваш батюшка мне рассказал) была печальной и на все согласилась. И – исчезла куда-то. Надолго. Может, как я думаю сейчас, потому что испугалась, не хотела уезжать в другой город – а отец ваш настаивал, ставил это условием своего дальнейшего ей вспомоществования. Однако у нее, как потом оказалось, были другие планы. Не помню, сколько точно времени прошло, но месяца четыре или пять. Лилька не проявлялась. Я даже думал (и вашему отцу однажды сказал), что она гордость проявила и сама куда-то уехала – он только отмахнулся. Но однажды эта б…дь (простите меня за грубое слово, но по-иному не скажешь) вдруг устроила встречу с вашей, Алеша, матушкой. А пузо у нее, простите за выражение, уже на нос тогда лезло. И начала она Ларисе Станиславовне выдавать тот же текст: «Я беременна от вашего мужа. Я хочу, чтоб у нас с ним была полноценная семья, ребенок вырос с отцом. Отпустите его» – и так далее. Только Лилия еще прибавила, что она до сих пор постоянно с вашим отцом встречается.