В свободном падении

К чекистке Варваре по-всякому можно относиться. Можно даже возжелать ее без памяти. Что я, кажется, и сделал. Не знаю только, надолго ли: на сутки, на месяц или (не дай бог) на всю жизнь. Ах, Варвара-краса, длинная коса! Крепкое кустодиевское тело, мощная грудь, умные глаза. Я по-прежнему хотел ее, а вожделение у нас, мужиков, как известно, первый шаг к любви… И надо же было ей столь неудачно выбрать место работы! С умом, который в девчонке чувствовался, ей покорился бы, я не сомневался, любой бизнес. Но вот поди ж ты! Она предпочла спецслужбу. И ведь непохоже, что коррупционерка какая-нибудь, что купоны со своих погон стрижет. Наверняка сидит на голом окладе – или как там у них жалованье называется.

А ведь организация, которую она представляет, шуток не любит. У нее есть возможности – которые посильней моих способностей будут. И мои любовные шансы в случае с Варварой, похоже, стремительно несутся к нулю. Да и предупреждение Вари не контактировать с двумя террористами следовало принять всерьез.

Однако, похоже, те люди, портреты которых предъявила мне Варя, действительно желали встречи со мною. Вечером того же дня я увидел живьем девушку, которая фигурировала на листе, что показала мне Варвара. Она оказалась очень юной и очень хорошенькой. Совсем девочка, на вид не больше восемнадцати. Сразу закралась в голову мысль, что она никак не может иметь отношение к террористам. Что со стороны фээсбэшников это ошибка или разводка. И немедленно – запретный плод сладок! – я подумал: а хорошо бы, черт возьми, проверить, правду ли сказала Варвара. И что собой представляет эта самая Вероника Климова. Понять ее, просветить. Но, с другой стороны, уж больно сурьезная организация мне противостояла. Ей обломать мне бизнес – как делать нечего. Если не сломать жизнь вообще. Сунут в КПЗ на месяц по подозрению в терроризме – будет мне любопытство. В игрушки ФСБ не играет.

Когда мы возвращались вечером с Сименсом после приема, та самая девушка сидела в крошечном лобби нашей гостинички и попивала из бокала то ли сок, то ли коктейль. В короткий миг что-то даже торкнуло у меня в груди. Она была мила мне. Мне захотелось подойти к ней, заговорить, рассмешить. Однако нет, не стоит рисковать. И собой, и бизнесом, и своими клиентами.

Когда девушка увидела нас вместе с Сименсом в дверях, вскочила, не допив свою багровую жидкость, и бросилась ко мне.

У нас с моим помощником уже давно отработана на гастролях схема, как уклоняться от чересчур назойливых клиенток или поклонниц, которые желают выразить мне свое восхищение или, напротив, недовольство. Или, может, стремятся получить внеплановый прием. Подобных гражданок (на девяносто девять процентов они, как и все мои клиенты, дамы) мы с Сименсом называем между собой «сырами» (как некогда величали поклонниц оперных теноров).

Вот и сейчас я шепнул своему импресарио: «Сыриха!» – а сам быстренько двинулся к лифту. Мой менеджер встал грудью на пути Вероники Климовой. Хотя гражданка успела подойти ко мне почти вплотную. И я разглядел, насколько она хорошенькая: юная, стройная, с большущими глазами. Будем надеяться, что те уроды, что за мной наблюдают, не посчитают, что я уже связался с террористами.

Я вошел в лифт и благополучно вознесся в свой пентхаус, оставив Сименса разбираться с «террористкой». Он меня опять прикрыл.

А спустя десять минут импресарио поднялся в мой номер и со смехом стал рассказывать, как девчонка стремилась пробраться ко мне. Даже деньги ему сулила. Обещала ему неформальную и неофициальную экскурсию по городу и окрестностям – с последующим, можете себе представить, посещением сауны с девочками! А в конце Сименс дал мне конверт с письмом, которое она передала. Не смущаясь своего друга, я вскрыл послание.

Здравствуйте, Алексей!

Меня зовут Вероника Климова. Вам может показаться, что я преследую вас. Но это не так. Нам с вами нужно повидаться. Обязательно. И это больше нужно не мне – а вам. Это касается и вашего прошлого, и вашего настоящего, и вашего будущего. Я могу, и очень серьезно, помочь вам. А главное, рассказать вам о вашем же прошлом, о котором вы находитесь в неведении.

Далее шли ее номера телефонов – оба мобильных – и приписка:

Мне показалось, что за вами следят. Возможно, вы также боитесь встречи со мной. Гарантирую, я буду одна. Даю сто процентов: я не желаю вам зла и не замышляю ничего дурного. Я буду ждать вас каждый день ровно в 23.00 у памятника погибшим рыбакам.