В тени

Сплошной линии обороны в этих местах не было. И немцы и русские, завладев небольшими участками суши, сидели на них, стараясь не атаковать, друг друга. Да и о каких атаках могла идти речь, у русских катастрофически не хватало боеприпасов, а немцы не хотели напрасно терять солдат в этих гиблых болотах.

***

Генерал Хозин не спал. Он, молча, сидел за столом и размышлял над сложившейся ситуацией: очередная операция по спасению 2-ой ударной армии с треском провалилась.

«Теперь придется, на время, забыть о наступлении, – подумал Хозин. – Власов не взял Любань и не пробился к Ленинграду, как я обещал Сталину. Немцы – не дураки, они умеют хорошо воевать. За это меня могут лишить фронта, но расстреливать, наверняка, не станут!»

Где-то совсем рядом заухали зенитки, к которым вскоре присоединились минометы. Весеннее небо озарилось вспышками разрываемых снарядов.

«Но ведь я, фактически, обманул Сталина! – вдруг с ужасом сообразил Хозин. – А товарища Сталина нельзя обманывать! Может, быть, прямо сейчас позвонить и покаяться – мол, ввел в заблуждение, переоценил себя?!»

Хозин невольно посмотрел на часы. Шел второй час ночи.

«Нет, не сейчас. Я и так стою на табурете с петлей на шее! Ночной звонок Сталину… Глупо!»

Хозин снял трубку и попросил связиста связаться с генералом Власовым.

– Андрей Андреевич, почему вы так долго тянете с дорогой? – довольно резким тоном спросил он. – Когда закончите работы?

– Нам приходится делать дорогу из сплошного настила бревен, – ответил Власов. – Ведут строительство два дорожных батальона неполного состава. Не справляемся…

– Почему вы надеетесь только на эти батальоны? – возвысил голос Хозин. – У вас много тыловых подразделений! Я приказываю немедленно мобилизовать их! Дорога должна быть готова к 20-му мая! Это приказ!

– У меня уже нет резервов, все они брошены на дорогу. Немцы давят со всех сторон. Люди умирают от голода. Вы, обещали помощь, но ее нет!

– Резервы изыскивайте сами, на то вы и командарм, а не комроты!

Хозин раздраженно швырнул трубку на рычаг телефона. Ему почему-то казалось, что положение 2-ой ударной армии не столь безнадежно, как сообщал Власов. За все время своего командования фронтом, он так и не побывал в ней. И вот сейчас, думая об окруженной немцами армии, Хозин совершенно забыл, что на ее шее висело огромное количество раненых, которые, больше месяца, ждали эвакуации на «большую землю» и надеялись именно на него и не на кого более. Но, он не хотел вспоминать о тысячах раненных и умирающих бойцов. В эти непростые минуты он думал только о том, как избежать гнева вождя!

Хозин снова снял трубку, попросил Василевского и, вкратце, пересказал ему доклад Власова.

– Отсутствие дорог – вот, что держит нас на месте! – подчеркнул он. – Без путей отвода, мы не сможем благополучно вывести армию, то есть, выполнить директиву Ставки. Как только будет готова дорога, я мигом проведу операцию!

– Какими силами и средствами вы собираетесь это сделать? – спросил Василевский.

– Сначала мы выведем материальную часть и тылы армии Коровникова, а затем – тылы 2-ой ударной. После чего развернем оставшуюся артиллерию и начнем отвод основных сил армии Власова.

– План толковый; только вот позволят ли немцы тянуть это дело дальше? Сталин требует немедленного решения, а вам потребуется чуть ли не месяц!

Василевский положил трубку. Хозин встал и подошел к окну. За окном стояли белые ночи, которые на сто процентов использовала немецкая авиация. Немцы бомбили тылы 2-ой ударной армии днем и ночью, не позволяя им проложить узкоколейку.

«Что будет, если 2-ая ударная не сможет выйти из окружения?!» – подумал Хозин, и страх пробежал у него между лопаток, оставив после себя неприятный холодок.

***

Рано утром, когда еще не рассеялся густой белесый туман, словно одеяло, накрывший низину, немцы открыли ураганный огонь по позициям полка. Каждый взрыв старательно вышвыривал из окопов разорванную человеческую плоть. Казалось, что в пляске огня и металла не мог выжить никто, но это было не так: пехота умирала, но не сдавалась! Через полчаса обстрел прекратился. Вскоре на равнине, поблескивая металлическими касками, показались цепи немецких гренадеров. Гитлеровцы шли, молча, надеясь на психологический эффект, который должна была произвести на русских их атака.

Смирнов приложил к глазам бинокль. Едва лишь одна цепь автоматчиков исчезала в тумане, как на ее месте появлялась новая волна солдат вермахта.

– Беги за патронами! – крикнул Николай бойцу. – Боюсь, не хватит!

Красноармеец выскочил из траншеи и бросился в небольшой лесок, а Николай устроился удобнее и, прикинув ориентиры, стал ждать, когда немцы дойдут до поваленного дерева.

– Рота, огонь! – крикнул Смирнов и нажал на курок пулемета.

Первая цепь немецких автоматчиков была моментально скошена; а те, кто остался жив, стали пятиться назад и отстреливаться. Но, тут из тумана появилась новая волна немецкой пехоты. На сей раз, немцы стреляли во все, что могло угрожать их жизни.