В тени богов. Императоры в мировой истории

Эта империя была династической и персидской. Ее фундаментом – как у большинства империй, с которыми мы познакомимся, – всегда оставался союз царской династии и благородной чиновничьей и землевладельческой элиты. Ахемениды и персидская аристократия нуждались друг в друге. Огромные богатства империи распределялись главным образом внутри этой узкой группы и формировали политическую основу имперской системы. Почти все высшие должности при дворе, а также в армии и центральной администрации занимали персы – в подавляющем большинстве аристократы. Персами были и почти все губернаторы провинций (сатрапы). Системообразующая персидская элита оставалась полуплеменной и преимущественно наследственной. Достойная служба и царская благосклонность были способами проникновения в элиту новых людей. Отдельный аристократический род и его богатства нельзя было защитить от капризов и абсолютной власти царя. Однако ни один ахеменидский царь не желал и не посмел бы бросить вызов аристократии как общности. Персидская элита никогда не сомневалась в праве династии Ахеменидов на трон, но положение отдельных царей было вовсе не таким незыблемым. Мало кто из монархов умирал своей смертью – большинство из них становилось жертвами дворцовых заговоров. Персидские аристократы служили Ахеменидам, поскольку служба многое им давала, но в первую очередь они были преданы собственному аристократическому семейству и роду⁴

.

Ахеменидский двор обладал большинством характеристик и выполнял почти все функции императорских дворов, известных истории. Он объединял монарха, его родственников, министров и социальную элиту. Он был одновременно и семейной резиденцией, и центром управления, и источником покровительства, и театром пропаганды и зрелищ. Роскошно одетый величавый царь восседал на троне, который стоял на помосте, возвышаясь над придворными. Царь ходил по коврам, ступать на которые дозволялось лишь ему одному. Его окружали великолепно одетые придворные и стражники. Каждый точно знал, где должен быть и как двигаться. Статус придворного определялся тем, насколько близко к царю он стоял, какого цвета и покроя костюм он носил и были ли у него отличительные знаки и титулы (например, Друг царя), которые свидетельствовали об особой близости и благосклонности. На трапезах тоже строго соблюдался принцип старшинства, но после них царь мог пригласить небольшую группу примерно из двенадцати наиболее статусных придворных выпить с ним в узком кругу. Честь и влияние, политика и обходительность сочетались друг с другом, как и всегда при королевских дворах: на этих частных пиршествах (симпосиях) обсуждались важные вопросы распределения благ и политики. Царицы и принцессы участвовали в придворной жизни. Только царские наложницы пребывали в полузаточении в своеобразном гареме. Соперничество и вражда между братьями и сестрами, царскими матерями и тещами порой губили жизни, особенно когда на кону стоял вопрос о престолонаследовании. Именно в такие моменты положение стареющего или недавно воцарившегося монарха становилось особенно уязвимым. Отсутствие закрепленного закона о престолонаследии неизбежно способствовало нестабильности: даже наречение наследником при жизни отца не гарантировало спокойную передачу власти. Еще меньше значило право первородства. Хотя сыновья жен пользовались преимуществом перед сыновьями наложниц, порой на трон восходили последние⁵

.

До нас не дошло свидетельств, которые позволили бы составить представление о личности и сокровенных мыслях правителя династии Ахеменидов. Письмена на гробнице Дария I показывают, как величайший представитель династии видел природу монархии и какие качества он считал необходимыми для хорошего монарха. Дарий прежде всего причислял себя к древней династии Ахеменидов, из которой вышло множество царей. Далее он причислял себя к персам, а затем – вероятно, чтобы уважить мидийцев, – к ариям. Здесь, как во всех остальных документах, Дарий добавлял, что правил обширными территориями и многими народами, а потому заслуживал титула “царя царей” как практически вселенский правитель. Его власть проистекала из культа Ахурамазды, который наделял царя “мудростью и силой”. Дарий был “другом правды и противником лжи”, он карал виновных и вознаграждал достойных. Физически крепкий, он прекрасно сидел в седле, стрелял из лука и обращался с копьем, а также был талантливым военачальником. На войне он действовал умно, командовал уверенно, перед лицом врага не был склонен к панике. Он обладал принципиальной для правителя способностью сдерживать гнев, не допускать горячности, а также выбирать наказания и поощрения соразмерно проступкам и заслугам. Кроме того, Дарий не верил нападкам и клевете, пока не выслушивал обе конфликтующие стороны⁶.