В тени богов. Императоры в мировой истории

Ослабление монархии, крах центрального правительства и переход власти к предводителям региональных военных союзов – знакомый мотив имперской истории. Разумеется, наместники многих могольских провинций ухватились за возможность основать собственные династии во вверенных им регионах. Порой у них, по сути, не оставалось выбора. В прошлом они полагались на поддержку падишаха, который помогал им держать в узде местных заминдаров и отправлять власть. Теперь им приходилось справляться своими силами. Им нужны были ресурсы, чтобы обеспечивать функционирование сетей покровительства, сдерживать или принуждать непокорных заминдаров, а также исполнять функции (например, разрешать локальные споры), которые придавали их власти легитимность в глазах местного населения.

Удерживая ресурсы для управления своими провинциями, некоторые наместники все же оставались лояльны династии Великих Моголов. В частности, Низам-уль-Мульк был наместником Гуджарата, Декана и Малвы и убежденным могольским лоялистом. Хотя к 1722 году он сосредоточил в своих руках такую власть, что ничто не мешало ему основать собственную династию, он предпочел стать визирем при падишахе Мухаммад-Шахе. Он занял этот пост, предложив программу реформ, которая включала упразднение джагиров дворян, более не состоящих на службе государству, борьбу с коррупцией в администрации и восстановление контроля над налоговой системой и землями, ранее принадлежавшими династии, а теперь захваченными местными феодальными властителями. Эта программа имела много общего с успешным реформаторским курсом Мехмеда Кёпрюлю, который в 1640-х годах вывел из кризиса Османскую империю. Однако под давлением со стороны различных придворных фракций и фаворитов Мухаммад-Шах выступил против Низам-уль-Мулька и его преобразований. В результате Низам вернулся в Декан и основал автономное государство Хайдарабад, которое оставалось величайшим из индийских княжеств до падения британской власти в 1948 году³¹

.

По проверенной временем традиции ослабление государства, которое господствовало на огромной Индо-Гангской равнине, открыло путь для вторжения полукочевой конной армии на северо-западные приграничные территории. В 1739 году Надир-шах разграбил Дели и захватил павлиний трон (и многое другое), чтобы укрепить легитимность своей новой династии в Иране. Надир был сыном пастуха из полукочевого племени афшар, которое обитало на севере Хорасана на стыке персидского и степного миров. Как и многие предводители военных союзов до него, в своей власти он опирался на собственный военный и политический опыт, личную харизму, удачу и террор. Он воспользовался хаосом, возникшим в период упадка и гибели династии Сефевидов, последний шах которой был свергнут в 1722 году. После завоевания Ирана он повел свою армию сквозь Афганистан в Северную Индию. Его героем и примером был Тимур (Тамерлан). Через восемь лет после захвата Дели Надир-шах умер. Как и многие империи, завоеванные кочевниками, его государство не пережило смерти своего основателя³².

Всего через десять лет после смерти Надира, в 1757 году, Роберт Клайв победил в битве при Плесси. К 1765 году Бенгалия попала под контроль Ост-Индской компании. Впоследствии британцы использовали Бенгалию как опорный пункт, откуда со временем их власть распространилась по всей Индии. В геополитическом отношении это ознаменовало радикальный разрыв с индийской традицией. Индийский субконтинент всегда завоевывался предводителями военных союзов, которые вторгались на него с приграничных северо-западных территорий. На этот раз впервые в истории его завоевали с моря. Британское завоевание Индии стало огромным шагом к установлению европейского господства во всем мире. Первый этап этого процесса мы рассмотрели в главе X, где говорили об испанском завоевании Центральной и Южной Америки при Карле V и Филиппе II. Через 250 лет после начала испанских завоеваний европейская сила многократно возросла. Британцы шли в авангарде европейской власти и прогресса. Их морская, военная, торговая и финансовая мощь к 1815 году обеспечила им господство в Атлантическом регионе, который в этот период постепенно превращался в центр мировой экономики. Американское серебро заложило фундамент европейской торговли с Китаем и Индией. Теперь индийский опиум при поддержке британского флота оказался главным оружием в попытках британцев вторгнуться в китайскую экономику и занять там центральное место. Опиумная война 1840-х годов стала важным этапом в этом процессе. К тому времени британское влияние значительно возросло благодаря промышленной революции. Британия – и вместе с ней и остальной мир – вошли в Новое время, которое также стало великой эпохой европейского империализма.