В тени богов. Императоры в мировой истории

Марк Аврелий написал эту книгу под конец жизни и вложил в нее слова усталого и стареющего человека, который часто страдает от боли и размышляет о смерти. В таком состоянии пессимизм приходит ко многим. Но в словах императора видны и все разочарования, которые настигали его на протяжении жизни в политике. “Творя добро, слыть дурным – царственно”[9]

, – рассуждает он. Далекая от философии, но убедительная в эмоциональном отношении причина не бояться смерти, добавляет он, заключается в том, что смерть дарит избавление от знакомой ему жизни в политике, где он был окружен не единомышленниками, а людьми, одержимыми богатством, статусом, славой и властью. Даже некоторые его советники и министры – люди, “ради которых [он] столько боролся, молился, мучился”, – обрадовались бы его смерти. Он представлял, как им думается: “Наконец отдохну от этого воспитателя… я-то чувствовал, что втайне он нас осуждает”. Марк Аврелий всегда был консерватором и гордился римскими законами и традициями. На пике могущества и стабильности такой позиции придерживались почти все римские аристократы. Исключениями были реакционеры, которые жаждали возвращения воображаемого золотого века в культуре и политике. Ни один император не выстоял бы, если бы решил бросить вызов принципам и институтам, которые формировали фундамент общества, для которого было характерно значительное неравенство, отчасти основанное на рабовладении, но мысль об этом, вероятно, даже не приходила Марку Аврелию в голову. Безгранично честный и беспристрастный верховный судья, он был искренне привержен идее справедливости, как она понималась в его время, в его обществе, в его классе. В своих “Размышлениях” он отметил, что всемогущий, казалось бы, монарх по сути практически бессилен: “И на Платоново государство не надейся, довольствуйся, если самую малость продвинется. И когда хоть такое получится – за малое не почитай”.

В детстве будущий император был серьезен, усерден и дисциплинирован. Он предпочитал спать на походной койке, накрывшись плащом. Этим он отличался от благородной молодежи своего времени. В I веке н. э. богатство римской аристократии непомерно возросло – она стала куда состоятельнее, чем современная ей китайская имперская элита и европейская аристократия XVI века. Марк Аврелий тяготел к суровой дисциплине, характерной в прошлом для республиканской элиты, хотя и рос в окружении золотой молодежи, привыкшей к роскоши и наслаждениям. Кроме того, он был очевидно умен, и именно поэтому бездетный император Адриан увидел в нем будущего монарха, когда Марк Аврелий был еще подростком¹²

.

Поскольку для управления государством Марк был слишком юн, Адриан выбрал достойного, но немолодого аристократа Антония Пия, который должен был на время занять трон после его смерти (в 138 году). Жена Антонина приходилась Марку теткой, но теперь он усыновил его и женил на своей дочери. На тот момент Антонину был 51 год – по римским меркам он приближался к старости, и никто не ожидал, что он проживет еще 23 года. Большинству наследников пришлось бы не по нраву такое затянувшееся ожидание восшествия на престол, и некоторые, пожалуй, даже вступили бы в заговор, чтобы устранить приемного отца. Марк, однако, был всецело предан человеку, к которому он питал глубокую симпатию как к отцу, наставнику и образцовому правителю. Упоминая об Антонине в “Размышлениях”, он не только описывает его, но и излагает свои соображения о качествах, необходимых правителю. Антонин был добр и терпелив, и Марк замечал в нем “благое напряжение в том, что предпринимается разумно”, а также считал его “старательным наблюдателем нравов и людских дел”. Антонин не слушал сплетен, принимал критику, даже когда она была несправедлива, и был гораздо выше зависти, мелочности и злости. Неутомимый, бережливый и предельно ответственный, он изучал вопросы в мельчайших деталях, но быстро разбирался в их сути. В совете он поощрял дебаты, но проявлял “неколебимое пребывание в том, что было обдумано и решено”. Антонин не любил пышности и церемоний и вел себя как президент аристократической республики, а не как абсолютный монарх. Марк брал с него пример и писал, что и сам выступает за “единодержавие, которое всего более почитает свободу подданных”.