В тени чужих холмов

Рука Катрин скользнула по талии девочки, что-то расстегнула под завязками фартучка на спине. В руках оказалась короткая черная гибкость - плеть. Найни опустилась на колени. Ричард, не дыша, смотрел, как она расстегивает брюки хозяйки. Вот брюки свободно упали, укрыв каблуки босоножек. Рот Ричарда дернулся – на жене оказались тонкие темные чулки, подчеркивающие длинные ноги - без преувеличения лучшие из всех виданных художником конечности. Какой ты художник?  Как можно было не заметить чулки под белыми брюками?

Катрин чуть двинула ногами, расставила шире. Плеть свисала с опущенной руки. Найни медленно шевельнулась, язычок трепетно лизнул хозяйку сквозь белый шелк трусиков.

- Торопишься, слайв, - в высокомерном голосе жены, Ричард услышал незнакомые вибрирующие нотки. Хищница.

Девушки вовсе не играли.

Катрин двумя пальцами зацепила ошейник рабыни, заставила выпрямиться. Найни безропотно засеменила к креслу, легла животом на широкую спинку, аккуратно подняла пышные юбочки. Мелькнул белый задик, разделенный узенькими черными шнурками кожаных стрингов. Сложный ажур чулочков, подвязки с бантами. Куколка зацепила большими пальцами трусики, изящным движением спустила пониже.

Ричард хотел сказать, остановить. Не успел. Коротко свистнула плеть. Найни дернулась, беззвучно ахнула.

- Катрин, перестань, - хрипло выдавил Ричард. – Это не игра. Ей больно.

- Не игра, - согласилась Катрин. – Это жизнь. И нам это нужно. Так, слайв?

Ричард в смятении понял, что не узнает голоса жены.

- Да, Госпожа. Мне это очень, очень нужно, - пролепетала куколка, повыше поднимая юбочки. Голосок ее был прерывист и неверен. Если бы Ричард не видел, в каком положении находится девочка, то мог бы легко поверить, что бедняжка на грани оргазма.

Свист плети. Содрогания маленького тела в нарядной упаковке.

- Катрин, я не готов на это смотреть. Пожалуйста, дай мне время прийти в себя, - почти вскрикнул Ричард.

- Уверен? – ласково улыбнулась Катрин.

Она вовсе не стала сама собой. Из безжалостного палача превратилась в нежную супругу. Ричард отчетливо понимал, что она не является ни тем, ни другим. Или он ее совершенно не знает. В смятении он вглядывался в любимое лицо. Как же она хороша!

- Мне остановиться? - еще нежнее спросила жена. – Похоже, кое-кому нравится смотреть?

Ричард продолжал бессознательно сжимать в кулаке свою плоть. И коварная мужская сущность совершенно не желала успокаиваться. Мужчина отдернул руку от вздыбленного предателя.

- Желаешь сам продолжить? – Катрин позволила плети свободно раскачиваться на своем запястье. – Попробуй…. – пальцы с бронзовыми ногтями качнули рукоять инструмента экзекуции.

- В другой раз, - пробормотал муж. – Пожалуйста, отпусти Найни. Она не заслуживает такой суровости.

- Она считает по-другому. Но раз ты просишь. Мышь, мой супруг склонен к филантропии. Ты его поблагодаришь?

- Да, Госпожа, - Найни опустила и разгладила юбки, и двинулась к постели.

- Катрин, Катрин! - запаниковал Ричард, пытаясь накинуть на бедра полы халата. - Так нельзя, останови ее.

- Ну, ты ее можешь отослать сюда, - Катрин резко вытянула плетью по спинке кресла. От щелчка и муж, и маленькая рабыня вздрогнули. – Тебе выбирать, милый.

Выбирать Ричарду ничего не пришлось. Найни, благоухая духами и шурша юбкам, забралась на постель. Двигалась она осторожно, но шустро. Мужчина разглядел, как неестественно сияют глаза на хорошеньком личике. Девочка была возбуждена до дрожи. И была в восторге. Даже Ричард, со своим ограниченным сексуальным опытом не мог этого не понять. Правда, мужчина решил, что это нисколько его самого не оправдывает, но было уже поздно.

Ручки в белых ажурных перчатках шире откинули полы халата… Ротик, в темной помаде, четко обведенный почти черным карандашом… Язычок…. Чуть шершавые от ажура пальчики…

Ричард застонал-запричитал:

- Катрин, так нельзя. Это слишком. Я не хотел…, я не хочу…. Катрин, что ты делаешь?

- Пока ничего, - нежно прошептала оказавшаяся рядом жена. – Но сейчас начну...

Ричард коротко взвизгнул, когда на грудь упала плеть. Нет, не наказывая. Просто брошенный, пока не нужный инструмент. Катрин избавилась от блузки и от трусов. Практически обнаженная, прилегла высоко на подушки, язык скользнул по нижней губе мужа:

- Ну, ты оценил детку?

Ричард ничего не успел оценить. В голове мелькали бессвязные обрывки мыслей. В основном, мольбы о прощении, нестойкое раскаяние, столь же неопределенное восхищение собственной сексуальной раскованностью. Все остальные, несравнимо более сильные и жгучие ощущения сосредоточились ниже.

Найни целиком ушла в служение мужчине, принадлежащего Госпоже. Девочка сидела между ног Ричарда. Шуршали юбочки, поскрипывал тугой корсаж. Куколка упивалась возможностью быть полезной таким редким и приятным способом. У микробиолога не было большого навыка в предоставлении этой разновидности услуг, но по части теоретической подготовке Найни могла бы потягаться как с уличной шлюхой, так и с лучшей девочкой "эскорта". Колени Ричарда начали дрожать.