В тени пророчества. Дилогия (СИ)

— Этот человек признает только одного бога. И этот бог создан из желтого металла! — гневно воскликнул архиепископ. Англичанин снова усмехнулся. Его позабавила фраза о желтом боге. Больше всего забавного было как раз в том, что все сидящие здесь поклонялись прежде всего именно ему. Но если для начальника тайной службы слово «Родина» имело хоть какой-то вес, для монаха-доминиканца этот бог выражался в несколько иной, не золотой форме, то как раз для первосвященника был наиглавнейшим, и по сути, и по смыслу термина.

— Мои люди обратили внимание, — продолжил первосвященник, — что служба в Германии была слишком гладка для простого наемника. Поэтому сделали вывод о причастности щупалец еретиков к княжескому дому Генцена.

— Разберемся, я доложу… — пробормотал иезуит, записывая что-то на листе бумаги. — Что еще по этому Лано?

— Связи, связи и еще раз связи! — вздохнул глава тайной службы — Близкое знакомство с английским посланником, австрийскими агентами, французскими и немецкими. Про местную аристократию я вообще молчу. Поэтому мы и не решились сами распутывать этот клубок. Вы же знаете герцога, казнит всех, кого надо и кого не надо, а нам потом расхлебывать.

— Да уж! — снова крякнул англичанин. О дурных нравах и непостоянстве французов на его родине слагали легенды. — Думали, на чем его можно зацепить, не трогая клубок?

— Да. — Кивнул шевалье. — У него есть некое подобие семьи. Во-первых, приживалка. Любовница. Некая Анна Мария Штрайнберг. До знакомства с объектом занималась уличной проституцией во Франкфурте. В связях с кем бы то ни было не замечена. Скорее всего, обычная куртизанка, греющая ему постель. В данный момент ведет все дела по управлению трактиром, сидит тихо, как мышка.

— Вербовать пытались?

— Были осторожные попытки. — Шевалье понизил голос. — Но она дала понять, что ничего не знает и знать не хочет.

— Что еще по семье?

— Далее самое интересное. Пять лет назад у него неожиданно объявилась племянница.

— Вот как? — поднял голову от записей англичанин. — И вы еще считаете себя после этого тайной службой? «Неожиданно появилась»?

Шевалье покраснел.

— Кто? Откуда? Почему «неожиданно»?

— Зовут Эльвира. Крестьянская дочь из селения Монтиньяк, что на юго-западе. Ничем не примечательное селение кроме…

— Кроме…???

— Пять лет назад деревня была уничтожена эпидемией. Была оцеплена войсками и сожжена вместе со всем населением…

Де Миньон испуганно замолчал, ожидая реакции англичанина. Тот молчал. Тогда несмело продолжил

— По записям в церковных архивах, Эльвира, дочь Казимира Лано…

— Поляк?

— Неизвестно. Взял фамилию жены. Происхождение установить также не удалось, след обрывается.

— Ясно. Дальше. — Иезуит снова нахмурился.

— Дальше, по отчету следствия, вероятнее всего, девчонка ушла из деревни в последний момент, смогла проскочить кордоны и оказалась здесь, в Страсбурге.

— Ваших стражей на кордонах надо в золотарей переквалифицировать! А если бы она была заразна? Представляете, что бы было?!

Все присутствующие виновато опустили головы.

— Дальше.

— Здесь, в городе, она пришла к Шарлю, и тот принял ее как свою племянницу. Однако у следствия возникли кое-какие сомнения…

— Озвучь.

— Некий и неизвестный Казимир взял в жены Анриету Лано, когда девочке, по данным архивов, было полтора года. Происхождение Анриеты также неизвестно.

— Интересная троица…

— Вот-вот. Я же говорю, наемник очень хорошо запутал следы. А мор, уничтоживший селение, уничтожил также всех, кто мог хоть как-то пролить свет на ситуацию.

— Вот стервец! Обожаю таких! — довольно потер руки сэр Гордон.

Глава тайной службы опять вздохнул, перерывая бумаги.

— Изучив всю имеющуюся информацию, я пришел к выводу, что Эльвира на самом деле дочь Шарля Лано, которую тот прятал в Монтиньяке. Вместе с одной из своих многочисленных любовниц, могущих пролить свет на его истинное происхождение.

— Как папаша к дочери относится?

— Нежно. Мы проверяли. Как к дочери. Но при этом выдает ее все же за племянницу. Видимо, считает, что ей так будет безопасней.

— Вот и отлично. На дочери его и будем цеплять. Что скажет уважаемая инквизиция? — англичанин повернулся к доминиканцу. Тот довольно оскалился.

* * *

Солнце привычно лезло в глаза. Я перевернулся. Так плохо мне еще никогда не было! Просыпаться не хотелось. Какой идиот! Нет, это ж надо, какой я идиот!

Поскольку сон не шел, открыл глаза. Рядом со мной лежала с закрытыми глазами Эльвира, в очередной полупрозрачной ночнушке, но на сей раз фиолетовой. Что-то изменила она своему любимому красному цвету. Волосы растрепаны по всей подушке, дыхание ровное, мне в подбородок. Интересно, сердце не бьется, потому что не нужно. Зачем же дышать? Воздух ведь тоже не нужен?

— По привычке. Чтоб на живую похоже было. — Ответила она не открывая глаз. — Воздух туда-сюда легче гонять, чем кровь по жилам пускать циркулировать.

— О, прикидываемся спящими! — зло буркнул я.

Она, не меняя позы и интонации, возразила:

— Ничего подобного. Я никогда не сплю и не прикидываюсь. Просто, пока ты дрыхнешь, чем-то заняться надо?

Я молчал.