В тени пророчества. Дилогия (СИ)

— Ну что ты! — возмутился черноволосый. — Ты мне льстишь! Я толкаю людей к поступкам, только и всего. Никто не заставляет их отдавать приказы об уничтожении сотен тысяч в газовых камерах. Никто не заставляет конвоировать, охранять обреченных. Расстреливать, нажимать на курки. У меня просто нет такого количества силы, чтоб заставить СТОЛЬКО людей плясать под свою дудку… — и кисло усмехнулся.

— Не принимай близко к сердцу. Просто там страдают миллионы невинных…

— Такова природа вещей! — философски заметил дьявол — Таковы правила эксперимента…

Он склонил голову набок. По его лицу можно было прочесть, что он действительно жалеет невинных, уничтоженных самой кровавой на сегодняшний день войной. Но ученый знал, что это не так. Под этой маской было РАВНОДУШИЕ. Именно оно, так как другое качество не могло сформироваться в душе существа, столько тысячелетий взирающего на людскую подлость и жестокость.

— Ты все решил? — сдержанно спросила Ли. Эта сдержанность давалась ей из последних сил.

— Да. Прости меня. — Он еще раз провел рукой по ее волосам.

— Мне не за что прощать тебя, Никола…

Они обнялись.

— Рано или поздно это случится. Старость не обманешь. Я могу быть смутьяном и дебоширом потустороннего мира, пить с тобой кофе на снежной шапке Марсианского Олимпа а рассветы встречать в кольцах Сатурна. Я могу вести философские споры с дьяволом и ловить рыбу с архангелами. Но я не могу победить Время. Я должен уйти, понимаешь. Сам. Я должен побить костлявую тем, что не жду от нее милости. Я САМ решаю, что и как будет в моей жизни. В конце-концов, есть у меня Выбор или нет?

Ангел опустила голову, зарывшись в его плечо.

Ученый аккуратно развернулся и посмотрел на чернокожего демона.

— Мбо, ты-то хоть понимаешь меня?

Тот, как и всегда, бесстрастно взирал своими чернющими глазами.

— Да. Ты в душе воин. И был им всю жизнь. А воины всегда понимают друг друга.

Они пожали руки.

— Я не хотел бы после этого вести тебя к своим, Никола.

От этого искреннего признания благородного демона Ли расплакалась…

В ночь на 8 января 1943 года в своем номере Нью-Йоркской гостиницы скончался великий сербский ученый Никола Тесла, оставив миру после себя большое количество загадок и недосказанностей.

Прибывшие на место агенты ФБР опечатали номер и произвели обыск, но так и не обнаружили документов и проектов, над которыми последние годы предположительно работал ученый. Не были они обнаружены и в последующее время.

Споры о работах Теслы и его наследии ведутся и в наши дни. Правды не знает никто.

Caesarem decet stantem mori.

* * *

Калужское шоссе, пансионат «Новый Иерусалим», штаб-квартира ордена

Комната располагала к задушевной беседе. Все в ней было создано словно для того, чтобы уставший за неделю деловой человек средней руки мог спокойно отдохнуть выходные, приехав с друзьями и знакомыми. Воздух за окном был свеж и чист. В недалеком пруду обитала большая и вкусная рыба, выращиваемая как раз для хорошего времяпровождения с удочкой подобных людей, уже вышедших за пределы среднего класса, но не ставших пока еще элитой общества. В самой комнате горел камин с самыми настоящими дровами, рядом с которым стояла старая «советская» кочерга. На стене висели большие ветвистые оленьи рога, на полу расстелена шкура белого медведя — охотничьи трофеи хозяина комнаты, в бурную молодость увлекавшегося экстремальной охотой. Ковры на стенах, шторки на окнах — все говорило о его тонком вкусе. До полной идиллии не хватало тонких ароматных французских и итальянских вин на столике и в баре, но вот спиртного, к сожалению, здесь не пили. Потому что и хозяин, и его гости предпочитали оставлять свою голову холодной все двадцать четыре часа в сутки.

Их было трое. Это были люди, решающие, чему быть, а чему нет; кому жить, кому нет. По крайней мере, сами они считали именно так. А иногда это важнее, чем то, что думают окружающие. Такие люди несут в мир не то, что мир от них ждет, а то, что они думают, что мир ждет, а это большая разница. А окружающие, словно бараны, следуют за ними, как за вожаками, потому что стадо всегда следует за лидерами, какими бы те ни были. Сие есть объективный закон мироздания.

Они сидели, спокойно решая насущные вопросы, попивая терпкий чаек, выращиваемый специально для подобного рода людей на элитных плантациях далекого острова. Если посмотреть со стороны, кажется, что три давних закадычных друга обсуждают новости футбола, рассказывают о внуках, жалуются на низкую пенсию и ругают правительство, нахваливая при этом президента. То есть делают то, что и миллионы их ровесников по всей стране. Для полной идиллии не хватало костяшек домино или шахмат.

Но эти люди никогда не играли в домино, и уже забыли, когда в последний раз прикасались к доске. Не потому что не любили, просто вся их жизнь — одни бесконечные шахматы, в которых они были одновременно и игроками, и фигурами.