В тени Рюджина

— Немного, — неохотно ответила Узумаки. — Поток чакры от Девятихвостого увеличивается.

— Для этого мы и тренируемся, — вставил свое слово Минато. — Как и говорил Джирайя-сенсей, при истощении твоих собственных сил организм будет получать больше чакры от биджу. Сейчас ты уже можешь вызывать Покров демонического лиса и управлять им.

— Удовольствия в этом мало, — искренне сказала Кушина. — Чакра Кьюби слишком агрессивная и… тяжелая. И чем больше ее поступает через печать, тем больше она разрушает мое тело. Приходится отвлекаться на самоисцеление.

— Да, если бы у нас был ключ от печати, то можно было бы контролировать поток чакры, — произнес Минато, погрузившись в раздумья.

— Ключ был у Орочимару, и он унес его с собой после убийства собственной дочери и больше десятка шиноби Конохи, — фыркнув, сказал Фугаку. — Желание получить ключ — пустая трата времени.

— Если изучить печать, то можно подобрать к ней ключ, — не согласился Намикадзе.

Кушина искренне посмеялась над его предположением:

— Это почти невозможно, Минато, — снисходительно сказала она. — Если ты разобрался в Хирайшин, не думай, что все печати Узумаки теперь для тебя на один зуб.

— Откуда тебе это знать, если мы и не пробовали? — недовольно спросил Намикадзе.

Благодаря способностям запечатанного в ней лиса, Кушина едва ли не физически ощутила исходящее от мужчины чувство легкой обиды и досады.

— Прости, прости, — легкомысленно отмахнулась девушка. — Но подобрать ключ к незнакомой печати гораздо сложнее, чем ее составить. Думаю, проблему можно решить по-другому.

Например, наполнить сосуд любовью. Такой совет перед смертью дала Кушине Мито. Да, сказать-то легко, но как это сделать? Особенно, когда Кьюби с такой охотой передает чужие чувства и эмоции. Страх, ненависть, злобу, недоверие, отчужденность — все это буквально окружает джинчурики каждый день.

Подобные мысли снова навеяли тоску. Кушина, закинув руки за голову, посмотрела в небеса, открывшиеся при подходе к воротам в окружающей Коноху стене.

Орочимару ведь тоже говорил про любовь и очищение чакры, а бабуля Мито говорила, что ему можно верить. Жаль, он так и не успел ее почти ничему научить. Сначала война, а потом… А потом он убил свою приемную дочь и сбежал из Конохи.

— Интересно, как ты там, Сора? — пробормотала она, вглядываясь в опаленную солнцем синеву неба.

В этот момент случайно нащупав спрятанную под рукавом одежды маленькую змейку, обвившую ее руку, Кушина тревожно закусила губу. Наверное, носить ее после произошедшего десять месяцев назад в Конохе — не самая умная идея. Но Мито и в самом деле советовала верить Орочимару. И сама девушка никогда не чувствовала от него негативных эмоций, кроме того момента, когда видела Рюсея в последний раз. Тогда он шел по Конохе, чтобы убить Данзо и немало членов Анбу.

История становления Орочимару нукенином слишком странная. По крайней мере, не зная всех деталей, судить о ней не стоит.

Люди меняются, но Кушина хотела надеяться на лучшее. А еще Кушина хотела, чтобы в случае опасности у нее был шанс спастись. Так же, как и в двенадцать лет.

— Кстати, Кушина, — вспомнил Фугаку, — Микото хотела с тобой встретиться…

— М? Какая Микото? — перебила девушка, не сразу сообразив, о ком идет речь.

— Учиха, — едва заметно поморщившись, пояснил мужчина. — Ученица Орочимару.

— А… А чего ей надо-то?

— Меньше перебивай — и все узнаешь, — от души посоветовал Фугаку. — Ее ребенку нужна помощь ирьенина. Если хочешь подзаработать, могу тебя проводить к ней.

— Ну уж точно не сегодня, — произнесла девушка, раздумывая, что можно потребовать у Микото за свою помощь. — Скажи мне, где она живет, может, зайду на днях. А она не говорила, что за болезнь-то? Зачем ей именно я?

— Чего не знаю, того не знаю, — пожав плечами, ответил Учиха и кивнул в знак приветствия стоящим у ворот членам Полиции Конохи.

Отряд Кушины как раз дошел до стены, отрезающей деревню от окружающих ее лесов. Возвращались они через юго-западные ворота, поэтому практически сразу же вынырнули из-под сени деревьев на разогретые и многолюдные улицы Конохи. Ветерок лениво кружил между высокими зданиями, почти не тревожа душный воздух. Кушине сразу же захотелось вернуться обратно на полигон. Искупаться можно было и в ею собственноручно созданном пруде.

— Может, ей нужна помощь не ирьенина, а мастера печатей, — предположил Минато, тоже прислушавшийся к разговору Фугаку и Кушины. — Мне в детстве запечатывали некоторые меридианы, чтобы меня собственная чакра не убила.

— О, так ты из-за этого так поздно в школу попал? — удивленно вскинула брови Кушина. — Клятый гений!

— Кто бы говорил, — не обидевшись, рассмеялся Минато в ответ. — Это же не со мной через знакомых ищут встречи, а с великой Кушиной Узумаки. Для детей все самое лучшее.