В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора

Я не стал уточнять, что в курсе ее дел. Накануне отлета Гурам устроил прощальный банкет в своем обширном холостяцком доме. Больше наши пути не пересекались.

Встреча на Сахалине

В 1980-х годах моя лекторская деятельность пошла на спад. Как говорится, джинна выпустили из бутылки. Советские граждане сначала получили доступ к информации о загранице, а потом – и возможность увидеть мир своими глазами. Последняя лекционная программа об Америке совпала с командировкой на остров Сахалин. На острове – множество редких охраняемых видов животных, растений и грибов, занесенных в Красную книгу. Сахалин поразил своей красотой и, одновременно, неопрятной убогостью многих населенных пунктов. Встречались и самобытные строения традиционного стиля японского зодчества. Выделялись опрятностью и ухоженностью жилые дома осевших на острове корейцев. Они круглый год поставляли на рынки овощи и соленья.

Несколько раз я проехал по главной узкоколейке, вытянутой с юга на север. Ее построили японцы в период оккупации острова после Первой мировой войны. Она напоминала детскую железную дорогу. Габариты вагонов и паровозов соответствовали низкорослым японцам. Продуманное ими до мелочей внутреннее убранство теперь постепенно «экспроприировалось». Отвинчивались дверные ручки, копии гравюр и зеркала. Срезались кожаные ремни безопасности на втором ярусе полок.

В городе Александровске-Сахалинском неожиданно удалось познакомиться с популярным артистом Юрием Яковлевым[154] и писателем Владимиром Лакшиным[155]. Они прилетели на остров для участия в съемках многосерийного фильма

[156] об Антоне Чехове (писатель специально предпринимал поездку на Сахалин, чтобы изучить условия жизни ссыльных каторжан)[157].

Познакомились мы на смотровой террасе гостиницы, с которой открывался красочный вид на широкий Татарский пролив. Завязался разговор, и мы представились друг другу. Они пригласили меня разделить вечернюю трапезу в ресторане. Яковлев блистал неотразимым мужским обаянием. Он был весел и словоохотлив. При этом поглощал солидные дозы спиртного (в отличие от сдержанного и немногословного Лакшина). Мы с ним были почти одного возраста. Он быстро перешел на «ты».

Мы засиделись в ресторане до полуночи, переходя с одной темы на другую. Мне было с ними настолько интересно, что подумалось: «Эти два необыкновенно талантливых и умнейших человека действительно от Бога». Запомнившаяся на всю жизнь встреча оказалась единственной. Рано утром они уехали на съемки. Я отправился в Южно-Сахалинск. Оттуда с задержкой почти на сутки улетел в Москву.

При всех властях – не изменять себе!

При возвращении из командировок в осиротевшую квартиру я с особой остротой ощущал горечь потери близкого человека… Но, как всегда, работа помогала в трудные минуты. Божественный судьбоносный покровитель сделал щедрый дар: возможность продолжать заниматься любимой работой еще более четверти века – даже в пенсионном возрасте.

Указом Президиума Верховного Совета РСФСР мне в середине 1980-х годов было присвоено почетное звание «Заслуженный архитектор Российской Федерации». Завершающими аккордами стало присуждение звания профессора и ученой степени доктора архитектуры на заседании президиума и ученого совета Международного академического аккредитационного и аттестационного комитета (МААК). Его президентом в то время был уже упоминавшийся академик РАЕН Эрнст Дешко. Этот мудрый ученый-энциклопедист сыграл немалую роль в формировании моего творческого мышления.

В последующие годы моя скромная персона попала в авторитетную российскую энциклопедию персоналий «Кто есть кто в России» (включала около десяти тысяч биографий успешных деятелей в различных областях науки, техники и искусства). Меня, однако, не захлестнула волна тщеславия и самодовольства. Хотя, как известно, любое доброе событие греет душу… Но к тому времени у меня выработалась реалистичная философия, что все в жизни – суета сует[158]. Здесь хочется вспомнить строки замечательного поэта Андрея Дементьева:

Все суета…И только жизнь превыше,Когда она достойна и чиста.И кто-то в ней уже на финиш вышел.А чья-то жизнь

Лишь только начата.Все суета…Престижный чин и кресло.Пускай другие гибнут за металл.Не занимать бы лишь чужого места.Не млеть от незаслуженных похвал.Все суета…

И клевета, и зависть,И неудачи в собственной судьбе.Лишь одного я вечно опасаюсь —При всех властяхНе изменять себе.

На перепутье двух столетий