В тени восходящего солнца

Исследователи считают, что само слово «ощепок» происходит из местных — вятских, уральских — наречий. Здесь так называли поленья, от которых щипали лучины, большие щепки. Возможно, когда-то такое прозвище дали местному промысловику, продававшему, например, такие ощепки. А может быт, какому-то не очень порядочному человеку — «отщепенцу», от которого и пошли многочисленные потомки, многие столетия остававшиеся преимущественно в крестьянском сословии предуральских губерний. Впервые же фамилия Ощепков упоминается в тех местах в начале XVII века, когда в документах возникают «Ивашко Ощепков. Крестьянин сольвычегодский, 1629» и «Ивашка Мартемьянов сын Ощепков, 1623». На Средний Урал Ощепковы попали, видимо, примерно в то же время: сохранились записи о ямщике Афанасии Ощепкове из Верхотурской слободы, о деревне ямщиков Ощепковых на реке Тагиле, об Ощепковой слободе на реке Нице («...да новая слобода, что строит слободчик Пятко Ощепков»). Если верить легенде, раскольниками братьями Ощепковыми была основана Пышминская, Совина и Тупицынская слободы. К началу XVIII века Ощепковы упоминаются в различных списках и метриках все чаще, а еще через столетие становятся одной из самых распространенных фамилий Камско-Уральского региона[64]

.

Среди носителей столь массовой фамилии всегда было много разных людей: плохих и хороших, честных и жуликов, талантливых и оставшихся навсегда неизвестными. Первым прославил род ученый, профессор, основатель советской школы радиолокации Павел Кондратьевич Ощепков (1908—1992). Родился он в Сарапульском уезде Вятской губернии, в 10 лет стал сиротой, но сумел окончить сначала школу, а потом и техникум в Перми. В 1931 году он стал выпускником Московского энергетического института и связал всю свою жизнь с радиолокацией. В 1937 и 1941 годах дважды арестовывался по ложным обвинениям, но сумел выжить, работал в «шарашке», создавая необходимые армии средства технического контроля за противником. Основал Институт интроскопии, руководил целым рядом лабораторий и научных центров, в которых создавались передовые военные технологии, но реабилитации дождался только в 1992 году — за две недели до смерти. На его надгробии высечены слова: «Отцу радиолокации, интроскопии, энергоиверсии». Но он хотя бы дождался оправдания... Судьба его однофамильца была куда печальнее.

До сих пор единственным для нас источником знаний о матери Василия — Марии Ощепковой оставались строки, посвященные ей М.Н. Лукашевым в книге «Сотворение самбо...»[65](все остальные публикации о ней были фантазиями на тему изложенного в этом произведении). Исполненный искренней симпатии к своему герою, автор книги часть этого доброжелательного чувства перенес и на его мать. В тексте она предстает «несчастной крестьянкой», воспитавшей сына «в духе добрых старых русских крестьянских традиций», «которая ни в коем случае не могла иметь отношения к преступному миру, а попала в тюрьму, скорее всего, из-за своей вдовьей нищеты, да еще имея на руках своего первого ребенка». Причины, по которым попала Мария Ощепкова на страшную сахалинскую каторгу, М.Н. Лукашев представляет в том же духе: «Что же касается Марии Семеновны Ощепковой, происходившей из Воробьевской волости, Оханского уезда, Пермской губернии, то, вероятно, бедствуя в своей вдовьей доле, она совершила какое-то преступление. Была осуждена

Екатеринбургским судом и отбывать наказание отправлена “на заводы”. Но то ли слишком болела у нее душа об оставшейся в деревне дочери Агафье, то ли невыносимо тяжким оказался для сельской жительницы непривычный фабричный труд в насквозь продымленном, угарном заводском воздухе, но смелая женщина совершила побег. Только вот неважным конспиратором оказалась эта бесхитростная крестьянская душа. Ее, конечно, выследили и снова арестовали. Уж теперь-то судейские чины увидели в несчастной крестьянке “самого опасного и изощренного преступника” и определили ей тяжелейшее и мучительное наказание: восемнадцать лет каторжных работ и шестьдесят плетей. Трудно понять, как она выдержала эту зверскую экзекуцию, которая отправляла на тот свет даже здоровенных мужиков...» Если вспомнить о голоде, охватившем в том числе и Предуралье в 1891 году, то такая версия выглядит вполне правдоподобно: чтобы не умереть с голоду, не дать пропасть детям, крестьянка Мария Ощепкова решилась преступить закон.