В тенях империи

Были у богоспасаемого клоповника и преимущества, признаем честно: здесь не задавали вопросов и не отвечали на них. Кроме того, самогонный аппарат в подвале исправно снабжал постояльцев дешевым пойлом. Живого персонала тут почти не держали, зато служебные лифты круглосуточно доставляли в номера отраву с той помойки, которую местный владелец добросовестно принимал за кухню.

Полиция не прикрыла это место только по той причине, что лучше один известный свинарник с сетью осведомителей и ассортиментом жучков (которые регулярно крали), чем сотня неизвестных.

Короче, местечко было в самый раз для меня. Обойди Столицу – лучше не найдешь. Я пробовал.

В общем, сижу я в стандартном «пенале» три на полтора, пьянствую и всячески ровняю с землей моральный облик. Настроение хуже некуда, то ли спеть хочется, то ли на службу в церковь сходить, то ли морду кому набить. Желательно – себе.

Ночка за окном – не дай боже. Темно, пурга заметает, ветер воет… Подозреваю, что воет, – не слышно ничего, звукоизоляция.

Есть, знаете ли, такие ночи… Всякое в них творится: кто петельку мылит, кто на перекрестке семи дорог гостей странных встречает, а кто за стаканом бормотухи сидит, чуть не плача.

За что пьем?

Хороним.

Кого?

Меня. Жизнь несбывшуюся, близкую, как тот локоть, что не укусишь…

Память накатывает, застревает в глазу осколком зеркала тролля. Не вернуться назад, а вернешься – не исправишь. Некого винить. Разве что себя.

…В фехтовальном зале пахло кровью, потом и сталью. Вроде и не пахнет металл, а запах лезет в ноздри, отвлекает, мешает.

Комиссия в большинстве своем дремлет. Скучно. Переэкзаменовка. Нет бы юному кретину с первого раза тренировочного болвана сделать? Чай не бином Ньютона. Вот сейчас будущий офицер помножит железку на нуль – чистейшая формальность, – можно будет поставить подписи под представлением на патент и, наконец, уползти на квартиры, чтобы досыпать уже в горизонтальном положении. А пока сиди да сопи, брат.

Разве что вице-адмирал фон Руэ, командующий Высшим Военно-Космическим, не спит. Улыбается сквозь седую бородку, кивает ободряюще. Вице-адмирал в недоумении: у курсанта отличные оценки по пустотной навигации и штурманскому делу, великолепные по тактике и стратегии – явный кандидат на лейтенантский чин, но почему-то срезался на мелочи, фехтовании.

Не иначе перезанимался. Ничего, сейчас отдохнул, справится, а звездочки мы ему зубами выгрызем, мичманом не уйдет.

Еще не спит маэстро Зимин, грузный толстяк с бесчисленными подбородками, он тоже кивает, но иначе. Ему известно не хуже моего, что случайности тут ни при чем. Разве что если курсант Еремин таки сдаст – вот это будет случайность.

Плевать. Назло всем, жизни, судьбе, собственной неуклюжести сжимаю пальцы на моментально налившейся свинцовой тяжестью рукояти шпаги. У нас не ценят спортивные зубочистки – только «исторические», тяжелые шпаги, почти что мечи, затупленные из соображений гуманизма.

Дурацкая традиция. Кто выдумал, что в век космолетов и боевых лазеров офицер обязан владеть клинком, чтобы подняться на мостик? Да на большей части судов дрын даже в кабину не влезет!

«Благороднейший из умственных видов спорта, превыше шахмат, ибо первейшие в оном добродетели – сообразительность и скорость принятия решения, а цена ошибки – боль». Кто сказал? Не знаю, Зимин цитировать обожает. Поймать бы… И Зимина, и автора цитаты.

Бой начинается. Расслабляюсь. Передо мной болван. Бот. Разве я не могу с ним справиться? Хотя бы чтобы стереть сочувственную улыбочку с лица маэстро?

Терция и кварта, звон и яркие высверки стали. Отбить удар. Клинок ведет по инерции налево, а в грудь уже летит яркой рыбкой шпага бота.

Больно. Падаю.

Запах антисептика. Сижу на скамейке, отпыхиваюсь. Ждал, что Зимин подойдет. Ошибся. Смылся куда-то. Может, к лучшему. Маэстро-не маэстро, а придушил бы, как Бог свят.

Зимин не подошел. Зато фон Руэ пожаловал. Сутулый, сухонький, он переминался с ноги на ногу, будто стыдился, словно не я только что опозорился – он.

– Молодой человек, – покхекал тихо. – Сергей Афанасьевич? Это еще не конец. У вас есть еще одна переэкзаменовка. Только… Послушайте старика. Возьмите копье. Возьмете?

Я посмотрел на него – немолодого. Усталого. Забавно: труба мне. А кажется – ему.

Копьем легко работать. Копье никто не упомянет в бумагах. Помнить будут, но что память людская? Зола. Подует ветер – и нет ее.

Экзамен сдам с третьей попытки – значит, о лейтенантских звездочках придется забыть. На какое-то время. Выпущусь мичманом, вместе с раздолбаями и хулиганами. Дослужусь, что там. На какой-нибудь заштатной базе. Скажем, посадят на Чукотку, модифицированных страусов гонять. Пока сам с тоски страусом не стану.

Что делать?

Пойду на принцип, возьму шпагу, проиграю, естественно, – и прощай, патент. Предложат, конечно, остаться унтером. С возможностью снова попробовать себя на экзаменах через пару лет. Не соглашусь, уж очень больно выйдет.