В тесном кругу

Слова эти обожгли горло, как кислота, и Жантом сразу же повесил трубку. Сил разговаривать больше нет. Непонятно, что с ним происходит. Он даже не уверен, кто произнес «Мистер Хайд». Своего голоса он не узнал. Да, он совершенно определенно считает мистера Хайда одним из самых известных литературных героев… Это омерзительный двойник доктора Джекила, воплощение зла, ужасный урод, который душит свои жертвы. И этот мистер Хайд живет в нем. Прячется в нем и, как кукольник, передвигает на сцене его сознания неясные силуэты изысканных чувств. Чудовище. Надо немедленно рассказать о нем доктору Бриюэну.

Потом вдруг он вновь обрел ясность ума. Он вышел из тумана, как больной выходит из коматозного состояния. Увидел, что стоит в вонючей телефонной кабине, позади него кто–то суетится и нетерпеливо стучит в стекло. Жантом еще раз быстро набрал номер Летелье и через секретаршу принес свои извинения. Их разъединили, но он перезвонит. Оттолкнув продолжавшего ворчать назойливого клиента, поднялся в зал кафе, потом вышел на улицу и очутился в водовороте настоящей жизни с шумом, светом, торопящимися по своим делам людьми. Ему стало жарко. Он еще не оправился от потрясений, как будто только что чуть не стал жертвой несчастного случая. Мистер Хайд! Это невозможно! Посмотрел на часы. Беспокоить врача еще рано. Почувствовав на плече ласковые лучи солнца, решил посидеть немного в садике рядом с церковью Сен–Жермен.

Не спеша отправился туда, нашел свободную скамейку, закурил сигарету. Из церкви до него доносились отзвуки службы, благодаря толщине стен они как будто отфильтровывались и становились еще прекраснее. На ступило время свести счеты с самозванцем. И прежде всего следует разобраться с делом Галлар. Разумеется, это обычное происшествие, напоминающее, правда, первое преступление, но случаются довольно часто совпадения. Если бы Летелье не произнес невольно это идиотское слово «боа», означающее одновременно шейный платок и удава, он бы не впал на несколько секунд в ужасную панику. Но ведь Бриюэн уже объяснял, что игра слов, двусмысленность, использование омонимов — все это обычные личины психического расстройства. Все началось с недавних кошмаров, населенных рептилиями. А как появились кошмары? Чтобы ответить на этот вопрос, не надо быть психиатром. Они исподволь начали проникать в подсознание с того момента, когда он решил вести дневник — ведь дневник, даже если его вести абы как, это уже какая–никакая, но литература, а ведь именно это ему запрещено. Но кто позволяет себе наложить запрет? Мистер Хайд, черт побери! Но мистер Хайд, в свою очередь, это просто маска, выдумка незнакомца, который засел в нем и который никогда не позволит разоблачить себя. Ловкий прием в отношении литератора. «Если бы я был сантехником, — подумал Жантом, — «это» во мне придумало бы другой символ, например, «елочку», кран в виде елочки. Ну и что? Надо все бросить? Но ведь это уже не мистификация. Кто–то хочет моей погибели. Если я не смогу писать, мне останется только включить газ».

От окурка Жантом закурил еще одну сигарету, чего раньше никогда не делал. Позади него проехала поливальная машина, и по крышам стоящих автомобилей застучали капли воды. Прогуливавшийся по аллее голубь начал порхать на месте, как будто прыгая через натянутую струну. Для всех других — приятное время. Жантом вернулся к своим мрачным мыслям. Еще немного ясных, полных здравомыслия рассуждений, и он выберется на твердую почву. Ему надо понять, почему убийца поставил две свечки и обвязал шею убитой удавом, простите, платком; сумасшедший ли он или совершал преступления в здравом уме, как бы подавая кому–то знак. «Эй! Эй! Это я. Вы меня узнаете?» Но к кому он обращался? Кому посвятил эту бредовую мизансцену? «Разумеется, мне, — признался Жантом. — Мне, мистеру Хайду! Или, вернее, тот, кто выдает себя за мистера Хайда, обращается ко мне с предупреждением… Именно так! Мне не выкрутиться».

Если бы он прислушался к себе, то лег бы на скамью, как бездомный. Для бродяг здесь просто рай. Никто их не трогает. «Впрочем, — продолжил Жантом свои рассуждения, — есть еще одна деталь, которая, даже если я еще сомневаюсь, прямо касается меня. Люди в белом. Убийца приглашает их, как специалист специалистов. «Смотрите и приготовьте носилки! Закройте лицо простыней. Не надо, чтобы видели посторонние. Знать должны только вы и я».

Жантом рассмеялся, голубь перестал клевать.

«В сущности, — подумал Жантом, — зачем вся эта комедия? Чтобы я признался: да, это я убил майора Шайу. И я убил старуху Мари Галлар. Мне не привыкать. Я уже и раньше убивал. Мистер Хайд — убийца. Перечитайте Стивенсона. Вы знаете, почему мистер Хайд превратился в такую скотину? Потому что никто его не любил. Я вам признаюсь: я был круглым сиротой».

Он встал, немного шатаясь, и вздохнул полной грудью. За стеной, очень далеко, звенит колокольчик. Круглым сиротой, повторил Жантом. Вот слово, отметающее все страхи и помогающее идти прямо вперед.