В тишине твоих шагов

Голос второго незваного гостя был неприятно визглив, но явно принадлежал мужчине. Я почувствовала, как внутри у меня всё сжалось.

Бугай разжал пальцы, освободив мою шею, и грубо толкнул в освещенное пространство гостиной.

Ноги отказывались слушаться.

Едва я оправилась от внезапного испуга, как на меня обрушился новый удар: на диване, сложив руки перед собой, сидел Тимофеев, к его виску было направлено дуло пистолета. Державший оружие высокий сухощавый тип смотрел на меня в упор и ухмылялся.

— Садись, — верзила со сломанным носом подтолкнул меня к стулу и, с силой надавив на плечо, усадил.

Я села, задыхаясь от страха, не в силах даже пошевелиться. Сердце отчаянно билось в груди. Осторожно окинув помещение взглядом, я поняла, что квартиру обыскивали. Возле моих ног валялись бумаги, квитанции, личные документы брата. Книги были разбросаны по всему полу, вероятно, незнакомцы надеялись найти что-то между страниц. В проходе стоял матрас: они не поленились перетрясти и кровать вместе с постельным бельем.

Я подняла глаза.

Лёша сидел прямо передо мной. Он был похож на дикого зверя, готовящегося к прыжку. Выражение его лица было сосредоточенным, на лбу пролегла напряженная складка, на шее пульсировала вена. Тимофеев напряженно всматривался в моё лицо, лихорадочно обдумывая возможные дальнейшие свои действия. В его глазах я прочла тревогу. Не за себя, а за то, что эти гады могут причинить мне боль. Он готов был разорвать их в честной схватке, но его останавливал лишь пистолет, прижатый к виску.

— А вот и наша курочка, — ощерившись, произнес костлявый тип со стволом.

Мужчина был одет в дешевый свитер, серые брюки и стоптанные туфли, щедро обмазанные кремом для обуви. Серые волосы, зачесанные назад, лицо, покрытое рытвинами, и блеклые, ничего не выражающие, стального цвета глаза.

Я догадалась, где видела его раньше.

Эта сволочь преследовала нас на серой «Шкоде» от аэропорта. А тот, что с бороной вместо носа, уже мелькал однажды на фотографии вместе с Усиком. Бурцев присылал её Артему. Стало быть, незнакомцы были его подручными или вроде того.

— Теперь ты станешь разговорчивее, — ухмыльнулся долговязый, потрясая пушкой.

Он обращался к Тимофееву, но тот не мог видеть его противного рта с тонкими губами синюшного оттенка. А значит, не слышал и никак не среагировал. Лёша сидел, тяжело дыша, и не шевелился. Я видела, как с каждой секундой нарастает гнев в его глазах.

— Или, может, ты нам скажешь, куколка? — наклонившись к моему лицу, усмехнулся носатый.

Он недвусмысленно подмигнул, заглядывая мне в глаза. В отличие от своего напарника, верзила был одет в новенький спортивный костюм известного немецкого производителя. Вышедшие из моды широкие штанины напрочь убивали всякую эстетику этого ансамбля, а фирменные кроссовки на его ногах давно нуждались в чистке.

Я молчала, хотя уже догадывалась, что они хотят от меня услышать.

— Будь послушной девочкой, — бугай протянул руку и, собрав волосы с моих плеч, откинул их назад.

Возле моего уха что-то щелкнуло.

Затаив дыхание, я осторожно повернула голову вправо. Это был складной нож. Он опасно поблескивал в руке мужчины, не суля мне ничего хорошего. Мои руки похолодели.

В то же мгновение Лёша в бешенстве дернулся на стуле, но был вынужден сесть обратно: дуло больно воткнулось в его висок, отклоняя голову набок.

Я видела, как в такт сбивчивому дыханию нервно вздымается его грудная клетка.

Холодное лезвие коснулось моей шеи. Мужчина неторопливо и осторожно провел им от моего уха до горловины платья, желая добиться нужного эффекта. Я чувствовала, что не могу унять дрожь. Меня колотило, как в тридцатиградусный мороз. Верзила не сводил взгляда с Тимофеева, наслаждаясь тем, как тот закипает от бессильной ярости.

— Малышка, — шепнул он, обдав меня волной удушающей вони, доносившейся из самых глубин его желудка.

Я еле сдержала рвотный позыв и прокашлялась.

— Ты должна мне помочь, — продолжил он, зацепив ножом тонкую ткань платья. — Скажи-ка папочке, где находится то, что мы ищем?

— Что? — выдавила я, задыхаясь от страха, чувствуя, как нож упирается ниже ключицы.

— Ох, что же с твоим голосом? — усмехнулся он, прижимаясь своей щекой к моей, и бесстыдно заржал.

От страха и неприязни я застыла, втягивая голову в плечи. Тимофеев покраснел, остервенело сжимая кулаки, и подался всем телом вперед. Его опять остановил пистолет, напомнивший о себе, врезавшись в висок.

— Такую шейку попортили, — прошептал громила, разглядывая меня. — Жаль, очень жаль. Она мне так нравится.

— Что вам нужно? — воскликнула я, пытаясь совладать с душившим меня гневом.

Мне даже показалось, что мой голос прозвучал уверенно, бесстрашно и без присущей ему с некоторых пор хрипоты.