В тисках духовного гнета

«Артизация» предполагает придание социальным проблемам эстетических характеристик в качестве главных, определяющих черт. «Пусть это нереалистично, зато это оригинально с эстетической точки зрения», — говорят современные теоретики «маску льта». Средства массовой коммуникации «подают» социальные, политические явления как «зрелища», как своего рода театрализованные представления. Реальным явлениям придается подобие игры.

«Артизация», которая развивается в США в 60-х годах XX в., обусловлена прежде всего тем, что к этому времени у масс исчерпался лимит доверия к ценностям капитализма. А когда лимит доверия к ценностям, основополагающим для формации, исчерпывается, во всех без исключения общественных структурах в большей или меньшей степени развивается поиск альтернативных идеалов, идей. Обостряется ощущение массами людей внутренней непрочности «устоев», нестабильности общества данного типа.

В связи с этим, разумеется, все более распространенной становится тревога о будущем и возникает мода на «поп-науки», взрывоподобно растет число и спектр «игровых» «предсказательных дисциплин» — от старинных гаданий и многочисленных мистических «пророческих» учений до футурологии. Последняя предлагает, например, создать центры «игры в будущее», куда собирались бы представители разных стран и различных социальных групп и где им предоставлялась бы возможность «пожить» в тех или иных альтернативах будущего. Правдоподобие, вымысел и игра соединяются в многочисленные — по существу «поп-культурные» — мнимонаучные проекты и модели «игр в будущее».

Например, участники игры должны вообразить… индийскую деревню с условиями, которые там будут к 2000 г. Суть игры состоит в том, чтобы эвристически умозаключить, как будут вести себя в такой воображаемой деревне американец из Корпуса мира, французский учитель, русский инженер и т. д. и как каждый будет реагировать на другого. Игра многоцелевая. Одна из целей — на мировоззренческом уровне примериться к «чужим» духовным ценностям и соотнести их с теми, которые ныне находятся в арсенале американской буржуазной идеологии, влить в нее, так сказать, свежую кровь.

Другая игра. Предполагается, что в одной из стран Южной Америки — по выбору играющих — произошла революция. Характер революции оговаривается. В результате различных перипетий, в том числе разоружения, в государстве сохраняется лишь незначительная по численности международная милиция. При этом следует представить, как поведут себя по отношению к данной стране США, СССР, ФРГ, Япония и ООН. В такой игре основной упор делается на том, чтобы «в порядке профилактики» представить ценности, конфликтующие с ценностями государственно-монополистического капитализма США. Это дает возможность частично заимствовать первые, а частично «обезвредить». Третья игра. Предлагается внутриамериканский и международный «проекты творческого беспорядка». И т. д.⁶

Творческая игра всерьез — это подлинная наука.

Игра не всерьез — это мнимая наука, псевдонаучный «маскульт». У него «серьез» не творчества, а провоцирования у потребителя так называемых «эмоций нижнего этажа», «серьез» стереотипизирования, коммерческого и идеологического расчета… В современной фазе увядания буржуазной идеологии «маскульт» не может удовлетворить личность с развитыми духовными потребностями потому, в частности, что он несет в себе тлетворный дух мертвеющих и омертвевших духовных ценностей идеологически одряхлевшей формации. Нынешняя ситуация в духовном производстве на Западе перспективна для «поп-культуры», для «творческой-игры-частично-всерьез», и прежде всего в силу того, что «поп-культура» не так радикальна, как подлинно высокое искусство, и в этом смысле по существу безопасна для правящих кругов. Вместе с тем она позволяет массовому сознанию получить удовлетворение, порой насладиться разрушением, добиванием тех или иных «полумертвых» представлений, ценностей, установок.

Мелкобуржуазное по своему характеру (в меньшей степени либерально-буржуазное и либерально-демократическое) молодежное движение проходило в рамках по существу той же «поп-культурной» «игры» с мировоззренческими ценностями; оно рядилось в одежды своеобразного «художественного творчества». Уличные театральные действа, хэппенинги, мода на которые широко распространилась, то и дело сливались с социально-политическими акциями молодежи в некий синтез. Принадлежность последнего одновременно и к реальности, и к театральным подмосткам, и к искусству подчеркивалась дополнительно еще и тем, что каждая акция протекала в окружении фоторепортеров, кино- и телеоператоров, деятелей культур-индустрии, которые преподносили «всей Америке» политическую борьбу между рекламой женского белья и детективом.