В трех соснах...

Вот и тут та же история. Нет, наблюдатель не спал, и, даже, вполне-таки вел наблюдение. Вот только сидя на стуле у окна и положив голову на сложенные на подоконнике руки. Сперва я даже подумал, что он-таки спит, но нет. Вот он вздохнул, чуть выпрямился, протянул руку чуть в сторону, сцапал полторашку с газировкой (не кончились ещё видать запасы) и, отхлебнув немного, снова уронил голову на руки, лениво наблюдая за окрестностями.

Я даже не стал подходить к нему вплотную. Арбалет, который соорудили Шрам с Винтиком, и от которого Шрам категорически отказался, щелкнул тетивой, и стальной болт вошел пацану прямо между лопаток. Ну как тут промахнуться с пяти метров-то? А в комнату, в которой тот сидел, я зашел беспрепятственно. Дверь в квартиру была давно и основательно выломана. А этот гений даже не озаботился примитивнейшей сигнализацией. Ну там битого стекла на пол насыпать, или к двери чего прислонить, чтоб при открытии упало, или банок на леске привязать... Да мало ли чего ещё можно придумать-то? Но нет. Сама беспечность. Привыкли они тут себя «вершиной» пищевой пирамиды считать. Вот за беспечность и поплатился.

Перешагнув упавшего на пол и ещё корчащегося мальчишку, я забрал с подоконника его рацию и обрез. Блин, вот что за привычка курочить вполне исправные ружья? Я понимаю, когда при действующей власти оружие нужно спрятать, хотя бы под полу куртки или пальто. Но сейчас

-то зачем? Носи ружье открыто! Ты же тут царь и бог, никто тебе слова не скажет. Так нет же, обязательно нужно ствол кастрировать. Ну как же, крутые парни с двустволками не ходят. Они ходят с обрезами. Тьфу!

Я натурально сплюнул на затихшего наконец пацана (вот вообще никаких эмоций по поводу только что произошедшего убийства. Очерствел душой я за эти полгода). «Сдох Максим, ну и хрен с ним!» (Хотя сердечко, конечно, колотилось.) Выглянув в окно, за которым по любому наблюдали ребята Тёмыча, я дал себя рассмотреть, а затем призывно махнул рукой. Типа: «давайте сюда, все чисто». А сам отступил вглубь комнаты, чтоб не наступать в лужу крови натекшую с цыганенка, и достал свою собственную рацию. Нужно же сообщить об успешном завершении первого этапа на моем

направлении. И, заодно, узнать как там дела у остальных. Маркони с ребятами в своей буханке связь держат сразу со всеми.

Включив рацию (на дело, понятно что, шёл с выключенной, не хватало еще в самый ответственный момент тупо спалится из-за невовремя зашипевшей рации), я вызвал Маркони.

– Шиша вызывает Большое ухо. Третий пост зачищен. Все чисто. Без осложнений. Тёмыч с ребятами подтягиваются. Как меня слышно? Прием.

Глава 39

Шаман

Всегда приятно наблюдать за профессионалами своего дела. Неважно чем он, такой или такая, занимается. Лично я с одинаковым удовольствием смотрю и как раскрасневшаяся Пышка царит (другого слова и не подобрать

) на кухне, и как Васька рисует свои картины, и как Шиша на пару со Щепой чего-нибудь строят. Ну, или вот как Маркони управляется в своей КШМке. Он царь и бог тут. Для него нет в ней сложных или невыполнимых задач. Он и работает-то как дышит. Спокойно и размеренно. Даже не задумываясь: «а что мне сейчас нужно сделать для следующего вдоха?» Всё получается просто и естественно. И в этой простоте и кроется то самое мастерство, которое не скроешь, не пропьешь.

Он умудрялся одновременно слушать переговоры цыган. (Ну там всё просто. Их частоту выяснили давным-давно, ещё во время наблюдения за объектом. И с тех пор они ни разу её не меняли. И никаким шифрованием они так же, не озадачивались.) поддерживать связь со всеми группами, выходящими на цель (тут уже связь только со скремблером. На большинстве современных раций он и так есть. Уже встроенный. Вот только «гении» цыган до этой функции так и не добрались. Слишком это для них сложно. Хотя вообще рациями они пользовались довольно активно. Но на самом бытовом, примитивнейшем уровне) и, даже, фоном слушать музыку своей родной Введенской радиостанции. Так сказать - удаленный контроль осуществлял.

И всё это легко, играючи, совершенно не напрягаясь. Профессионал! Его ученик Сазан, да и мы с Башкой, можем только с восхищением внимать столь виртуозной работе.