В тренде

Я смотрел на ребят с каким-то несвойственным откровением. Они живо обсуждали что поставят, а потом с какого «qiwi» будут заводить деньги. Зачем-то. В конторе.

– В наше время лохов было меньше, – добавили потрескавшиеся губы у моего уха. – Да и лохами старались делать взрослых, а не детей. На святое не покушались.

– Но их же никто не заставляет идти сюда и проигрывать деньги. Они сами прутся сюда.

Лицо мужчины пропиталось иронией.

– Ты сам-то веришь во все это? – сказал он вполголоса. – Веришь в то, что купил кроссовки, потому что они тебе нравятся, а телефон, потому что он обладает всеми необходимыми тебе функциями?

– Да. Я не ведусь за модой.

Он вздохнул с облегчением. В его лице я увидел какую-то отстраненность. Тяжелую и неповоротливую. Безмятежную и страдающую. Перед моими глазами пронеслась череда видео-отрывков. Марина, мечтающая о публичной любви, которую я ей не дам никогда, Настя, примеряющая очередной лифчик в прихожей спортзала, лекции, семинары, прогулки по парку, торговым центрам, кинотеатрам. Все мчалось куда-то, уносилось в небытие. Я сидел. Мужичок вдруг положил мне на плечо руку.

– Тогда тебе повезло. Как тебя зовут?

– Данил.

– Данил, – произнес он с легкой задумчивостью. – Будь, пожалуйста, очень бдителен в эту эпоху аморального надувательства. Продолжай не вестись за модой.

На его старом лице вновь промелькнула улыбка. Он дважды хлопнул меня по плечу, потом, вложив немало усилий, привстал и пошел на выход. Через минуту в зале остался я и двое парней. Мне не удалось сказать ему ничего на прощание. Точнее я не успел. Мой взор не сходил с дверей, через которые он только что вышел. Парни за спиной продолжали шуметь, соблюдая все азы юношеской бестактности и вынуждая меня раздражаться. Я чувствовал себя библиотекарем. Облокотившись на стойку рукавами вязаной кофты, в запотевших очках, я вот-вот должен был вскипеть.

– Эй, парень, – прикрикнул один из них.

Я обернулся. Их серьезные лица сверлили во мне дыру интереса.

– С номера на киви не помнишь какой процент?

Я молча помотал головой. Затем вытащил телефон из кармана. Он выключен. Сел, очевидно.

– Ну че там? – спросил все тот же. – Пишут что-нибудь.

– Нет, – безразлично ответил я, поднимаясь с дивана.

Парни еще раз взглянули на меня, скорчив недовольные физиономии, затем снова погрузились в толстые распечатки. Я направился к выходу, ведомый не ясно чем, точно пьяная каракатица, шатаясь из стороны в сторону. Толкнул дверь. Вышел. Посмотрел на грязный угол белой стены, об который я недавно вытирал обувь, поднялся по лестнице, сощурился от нисходящих лучей весеннего солнца и остановился в бредовом раздумии. Мимо шагали люди – дамы на лабутенах, мальчишки с айфонами, мужики с огромными жопами, обтянутых неимоверно узкими джинсами. Мне вдруг стало как-то не по себе. Кто-то подошел и встал со мной рядом. Я повернулся и узнал в нем того мужчину.

– Мне страшно за ваше будущее, – сказал он медленно, будто процеживая через сито каждое слово. – Мои дети и внуки меня не слушаются. Они считают, что материться при старших – это нормально, в церкви одни сектанты, гугл все знает, а значит и учиться им вовсе незачем. И это лишь малая доля навязанных убеждений, – мужчина грустно взглянул на меня. – Я не знаю, что с этим делать.

Я взглянул на ту сторону улицы. Люди быстро шли друг за другом, будто куда-то опаздывали. Девчонка бежала в самом конце. Молодая. Красивая. Уничтожая в пепел свое изящество, она держала в одной руке телефон, прислоняя к уху, в другой сумочку – блестящую, рубиновую, такую видать на всю улицу. Она кричала что-то. Вокруг, для меня, неожиданно все замолкло. Я отчетливо слышал: «Натусь, я почти на месте!… Сколько там скидка?!…20%?!…Я уже бегу…Бегу, слышишь, классная моя?!…

В оформлении обложки использовано изображение с

https://canva.me/Qcz8MpnpIX