В царствование императора Николая Павловича. Том второй

— Ваше величество, — сказал молчавший доселе Сергеев, — мы прекрасно знаем, что при правлении вашего сына темп строительства дорог снизится до пятнадцати верст в год. А так же и то, что в годы вашего правления построено больше половины всех дорог, которые были в Российской империи на начало ХХ века. Но, все равно, это очень мало. Именно из‑за скверных дорог в нашей истории была проиграна Крымская война.

— Это действительно так? — удивленно спросил император, — Только из‑за дорог?

— Ну, не только из‑за них, — ответил Виктор. — Но бездорожье — это наше национальное бедствие. И, если сказать честно, даже в XXI веке с дорогами в России далеко не благополучно.

Император улыбнулся. — Господа, давайте закончим этот, весьма увлекательный разговор, и отправимся в Петербург. Вас уже там ждут…

Вот так встреча!

После личного доклада императору о встрече еще одного пришельца, эффектно прикатившего в прошлое на необычном транспортном средстве, ротмистр Соколов, получив разрешение удалиться, отправился в III — е отделение, чтобы там, написать подробный рапорт для графа Бенкендорфа. Переходя через Марсово поле, он услышал мужской голос, окликнувший его по имени.

Ротмистр оглянулся. В шагах десяти от него стоял армейский прапорщик, лицо которого было хорошо знакомо Соколову. Это был никто иной как Игнатий Масловский, бывший хорунжий уланского полка дивизии Скржинецкого, воевавший в 1831 году с русскими, попавший в плен во время сражения при Грохово. Вместе со многими пленными польскими офицерами он был сослан рядовым на Кавказ. С унтер — офицером Масловским Соколов познакомился во время похода отряда генерала Граббе на гнездо Шамиля, непреступный аул Ахульго. Тогда они оба служили в славном Апшеронском пехотном полку. Масловский был настоящим рубакой, который всегда рвался в бой, не страшась ни пуль, ни кинжалов горцев. Среди "кавказцев" — так называли себя офицеры славного Отдельного Кавказского корпуса Русской армии, существовали довольно либеральные взаимоотношения между офицерами и нижними чинами. К тому же среди этих нижних чинов было немало ссыльных поляков, которые когда‑то имели чин офицера и, за участие в мятеже лишились его. В числе ссыльных были аристократы, так же как и простые шляхтичи несли службу в нижних чинах. Например, в Тенгинском пехотном полку в шинели рядового воевал с горцами князь Роман Сангушко. Надо сказать, дрался он храбро, и вскоре получил первый офицерский чин.

Игнатий Масловский отличился во время штурма Ахульго, и получил в награду солдатского Георгия, который теперь красовался у него на груди. Похоже, что в недавней схватке с горцами ему не очень повезло — левая рука у Масловского висела на шелковой косынке, переброшенной через шею.

— Здравствуй, Игнатий, — ротмистр с улыбкой приветствовал бывшего сослуживца. — Хочу поздравить тебя с новым чином и наградой. Ты в Петербург приехал в отпуск или на лечение?

— Здравствуй, Дмитрий, — с легким польским акцентом Масловский ответил ротмистру. — Да, видишь, не повезло мне во время одной экспедиции против аула немирных горцев. Один абрек хотел рубануть меня по голове кинжалом. Я успел подставить руку, и кинжал распорол мне мышцу до самой кости. Похоже, что задеты какие‑то жилы — рука стала плохо сгибаться. В полку мне дали отпуск по болезни, и я поехал с оказией в Петербург. Говорят, что у вас тут есть хорошие врачи…

— Есть‑то они есть, — Соколов задумчиво почесал переносицу, — только лечиться у них — не каждому по карману. Но, я замолвлю за тебя словечко, есть у меня на примете хорошие врачи. Ты ведь помнишь, что в Ахульго меня серьезно ранили, и я долго потом лечился. Так вот, на ноги меня поставили именно здесь, в Петербурге.

Встретившимся однополчанам хотелось еще постоять и поболтать, но Соколов не забыл, что в здании у Цепного моста его ждет граф Бенкендорф. Поэтому, он попрощался с Масловским, договорившись встретиться с ним через день в одном уютном кабачке на Моховой.

Потом ротмистр сидя за столом в кабинете у графа написал подробнейший отчет о том, что он видел неподалеку от усадьбы Виктора Ивановича Сергеева, и даже, как мог, попытался изобразить вид транспорта пришельцев из будущего, именуемый мотоциклом. Здесь же ему передали записку от императора, в которой тот приказал рано утром отправиться с ним в гости к отставному майору, дабы самодержец мог своими глазами лицезреть чудо техники их гостей из XXI века.

Смотрины мотоцикла прошли с оглушительным успехом. Император был в восторге от увиденного, и всю дорогу до Петербурга оживленно беседовал с Тихоновым и Сергеевым о российских дорогах, транспорте и перспективах его развития.