В тумане тысячелетия

— Где же они? — послышался звучный женский голос.

— Вы сейчас увидите этих варваров, госпожа, — отозвался высокий латник, которого пленные видели прежде уже не раз.

Он держался начальником над всеми остальными стражниками. По крайней мере, все они относились к нему с заметным почтением.

— Принесите факелы! — велел латник воинам. — А вы, собаки, встаньте! Госпожа делает вам честь — интересуется вами! — грубо крикнул он пленникам.

Те поднялись, повинуясь оклику, со своих мест. При свете принесённых факелов Святогор, с любопытством поднявший глаза на посетителей, увидел рядом с начальником стражи высокую стройную женщину; лицо она скрывала под маской. Одета она была пышно и держала себя с окружающими высокомерно, тогда как те относились к ней не без подобострастия.

Варягу показалось, что устремлённый на него пристальный взор посетительницы выражает восхищение. Ему даже стало неловко под этим взглядом, и он опустил глаза.

— Так это и есть ваш герой, святой отец? — обернулась посетительница к священнику, который тоже оказался здесь.

— Да! — ответил тот. — Именно ему обязаны наши женщины и дети тем, что не пали под секирами его свирепых товарищей.

— Он, кажется, был их вождём?

— Да, но он не пожалел своего друга и убил его, чтобы защитить беспомощных. Ещё раз повторяю, что ему мы, главным образом, обязаны спасением...

— Действительно, эти варвары могли бы ворваться в замок...

Таинственная посетительница отвела, наконец, свой восхищенный взор от Святогора и, наклонясь к начальнику стражи, что-то стала ему тихо говорить.

Потом, ещё раз скользнув глазами по пленнику, она ушла из темницы...

И варяг, и оба ярла были в большом недоумении. Но не долго. Не больше, как через час, к ним пришёл старик священник. Святогор заметил признаки волнения у него на лице.

— Дети мои! — дрожащим от слёз голосом заговорил старик. — Нам придётся скоро, очень скоро расстаться...

— Что же! Мы готовы умереть! — твёрдо ответил Святогор за себя и за товарищей.

— Нет, пока вы не умрёте... городской совет решил оставить вас заложниками, так как стало известно, что на наш город готовится новое нападение норманнов... До сих пор благодаря моему влиянию на знатнейших наших граждан мне удавалось оставить вас здесь, где вы пользовались и лучшей пищей, и лучшим уходом... Но теперь вы будете переведены в другую тюрьму — в тюрьму замка нашей госпожи... Она сама требует этого, и я уже лишусь возможности навещать вас, вести с вами беседы... А я успел от души полюбить вас. Вы мне стали дороги, как самые близкие для меня люди.

— Спасибо, отец, спасибо! — с чувством благодарности сказал Святогор.

— Неужели мы никогда не будем беседовать более? — огорчённо молвил Дир, поникший головой на плечо друга.

— Отчего? Просветитесь светом истины! Познайте Иисуса! Креститесь.

— Нет, это невозможно... Этого никогда не будет, — раздался голос Святогора. — Мы любили твоего Бога, но своим богам останемся верны.

— Но почему?

— Подумай сам: как бы ты назвал человека, который отказался бы от твоего Иисуса, отверг бы его?.. Разве не счёл бы ты его негодяем?

Священник поник головой.

— Придёт время, и вы просветитесь, — с грустью сказал он. — Но чу!.. Вот уже идут за вами...

За дверьми действительно послышалось бряцанье оружия. Вошли несколько человек — закованных в броню латников.

— Эй вы, разбойники! Поднимайтесь! — крикнул начальник стражи варягам. — Да не вздумайте сопротивляться, иначе будете перебиты, как бешеные собаки.

Хотя пленники весьма мало понимали язык франков (священник говорил с ними на их родном языке), всё-таки они поняли всю оскорбительность этого окрика. Святогор задрожал от негодования, но пришлось покориться силе.

Пленника повели по узким и кривым улочкам городка. Всё население его высыпало им навстречу. Слышались крики — брань и проклятия. Мальчишки швыряли в варягов грязью и камнями, а стража и не думала осаживать озлобленную толпу.

Прошли почти весь город, прежде чем достигли ворот замка. Их вели в подземные темницы.

Грубо втолкнув Святогора в дверь башни, латник крикнул:

— Иди, собака, к собаке!

Вслед за ним также грубо втолкнули в узилище Аскольда и Дира. Щёлкнул запор на тяжёлой двери. Пленники осмотрелись. Они очутились в тёмном сыром подземелье, куда свет проникал из маленького окошка, оставленного очень высоко над полом.

— Да, отсюда бегство невозможно! — заметил Святогор, озираясь.

— Скоро уже шесть лет, как я уверен в этом, — послышался из тёмного угла голос, показавшийся варягам очень знакомым.

— Кто здесь? Откликнись, назови себя! — сказал Аскольд.

— Скажите сперва вы — кто такие! — прозвучал тот же голос.

— Мы — ярлы Аскольд и Дир, и с нами славянский варяг Святогор.

— Святогор? С Росслагена? Из Сигтуны?

— Да, да, оттуда, от конунга Белы...

— О боги! Наконец-то вы сжалились надо мной! Скорей ко мне, Святогор! Ко мне!

— Из темноты выступила рослая фигура.

— Олоф, ведь это ты! — вскрикнул варяг, бросаясь вперёд. — Неужели я вижу тебя, а не твою тень? На родине все считают тебя мёртвым.

— А я, как видишь, ещё жив.

— Как ты попал сюда, храбрый викинг?