В твоем доме кто-то есть

– Нет, нет, нет, ни в коем случае, – Макани бросилась и встала между ним и кроватью, схватив его за руки, пока он пытался достать что-то. Она не могла позволить ему увидеть фотографию сейчас, когда она пыталась соблазнить его.

– В следующий раз, – сказала она, смеясь. – Обещаю, покажу тебе в следующий раз.

Они стояли так близко друг к другу и тяжело дышали.

Олли перестал сопротивляться и наградил ее той самой соблазнительной улыбкой.

– И чего стоят обещания человека, лгущего своей бабушке?

Она поцеловала его в губы – быстро – и тут же отстранилась.

– В другой раз. Я серьезно. – Она снова его поцеловала. – Но не сегодня.

Он наклонился и поцеловал ее в ответ. Макани попыталась снять пальто и запуталась в рукавах. Они оба смеялись, пока он помогал ей выбраться.

– Любопытно…

– Почему на мне теплое пальто? Потому что выпал снег, а я выросла на берегу.

– Мне любопытно, – сказал он, – почему ты похожа на зимнего гота.

Макани собиралась снова его поцеловать, но остановилась.

– Что?

– Твоя летняя одежда такая яркая, а зимняя – черная. – Он кивнул на ее пальто и свитер, а потом как ни в чем не бывало наклонил голову для новых поцелуев, словно не начал только что этот странный разговор.

Макани отодвинулась, чтобы он не мог дотянуться до ее губ.

Летняя одежда была старой. Самые теплые вещи, которые могли понадобиться на Гавайях, – джинсы и толстовка. Тут пришлось попросить бабушку купить ей пальто, шапку, шарф, перчатки и свитера. Они специально ездили в торговый центр Омахи, и Макани выбрала все черное. Она не могла объяснить, почему. Когда она носила эту одежду, чувствовала себя чуть более защищенной, более стойкой. Но это звучало глупо, а она не хотела, чтобы Олли думал, что она копирует его или Алекс.

Вместо этого Макани игриво заметила:

– Мне нравится, что ты так много внимания уделяешь моей одежде.

– Я всегда уделяю тебе внимание и всегда все замечаю.

Их тела соединились в безумном танце. Исчезла его толстовка, ее свитер, потом его рубашка. Они лежали на кровати, на Макани осталось только белье. Она потянулась к молнии на его штанах.

Олли положил руку поверх ее.

– Все в порядке? Ты уверена?

Такие вопросы требовали честности.

– Да, – сказала она. – А ты?

– Да.

Она снова его поцеловала, мягко убирая его руку.

– Да, – повторила она.

– Да, – повторил он.

* * *

Мальчик с розовыми волосами спал, а бабушка написала тридцать минут назад, что пробка начала двигаться, но все еще медленно. У них в запасе был как минимум час.

Макани ответила:

Никаких проблем! Пиши мне.

Под свою любимую песню, орущую из колонки, она наблюдала, как поднимается и опускается грудь Олли. Его живот был более плоский, чем у нее. Во сне Олли выглядел довольнее, чем наяву. Он казался спокойным. Секс удивил ее, и не только потому, что им пришлось сдерживать себя (на всякий случай). Он отличался от их первого раза: был лучше, дольше.

Макани наблюдала за Олли, пока жажда не взяла верх. Она оделась, натянула на него одеяло и спустилась вниз на кухню. Ящик для столовых приборов был открыт.

Ее пульс участился:

– Бабушка?

Не считая тиканья дедушкиных часов, в доме было тихо. Макани дрожащей рукой закрыла ящик. Она попыталась отмотать события на час назад: был ли ящик открыт, когда они проходили через кухню? Она так не думала, но нужно признать, тогда ее занимало другое.

Скорее всего, он был открыт.

Бабушка, должно быть, открыла его, перед тем как отправиться на прием к врачу. Хорошо, что она поехала к специалисту. Может, наконец у них появятся ответы.

Макани наполнила пластиковый стакан водой из-под крана и выпила ее. Потом налила еще один, для Олли, но решила сходить в туалет на первом этаже, а потом вернуться наверх. Она не думала, что за громкой музыкой он что-нибудь услышит, но все равно испытывала смущение.

Когда она вернулась на кухню, ящик со столовыми приборами снова был открыт. Она резко остановилась и с порога уставилась на него.

Механизм сломался. И он сам открывался все это время.

Но тревога лишь нарастала.

Макани не знала точно, почему ей страшно. Она взглянула на заднюю дверь, но та была заперта. Конечно же, она была одна.

Она прокралась в кухню и надавила на ящик, проверяя его и ожидая, когда он откатится назад.

Не откатился.

Она нажала на ящик до конца.

Подождала.

Ничего. Может, бабушка права. Может, я теряю рассудок. Мысль была неприятной, потому что могла оказаться правдой. В ее жизни был период, о котором тяжело вспоминать. Возможно, эта забывчивость в последнее время – последствия прошлой травмы. Или даже хуже – свидетельство, что она прогрессирует.

Стыд овладел ею, пока она смотрела на ящик и надеялась, что он откроется. Она прижала ухо к его стенке и прислушалась.

Ничего. Ящик был плотно закрыт.

– Черт, – прошептала она.

Макани покачала головой. Пошла за водой, но стакан оказался пустым.