Читаем В твоем плену полностью

В твоем плену

Придумать, что сказать, если вдруг он ответит "да", я не успеваю - кровать заправлена.

И на постели, вроде, всё чисто, так что надобность в вопросе отпадает. Да я и не думала всерьез его задавать.

Мы выходим из домика, по-честному запираем за собой дверь. На замке, кстати, никаких следов взлома, но расспрашивать Волчека о его профессиональных уловках я не собираюсь. Себе дороже. Возьмет, да и расскажет, живи потом с этим. Хоть и очень любопытно, если честно.

- Ты точно можешь идти? - спрашивает Сойер на улице, когда я щурюсь, адаптируясь к нестерпимо яркому дневному свету.

Это не проявление заботы, его голос холоден и официален - еще один аргумент в пользу того, что ничего не было. Обычно после секса между двумя людьми намечается потепление. Мы же, похоже, там же, где и начали. И короткое перемирие, объявленное на время совместной попойки, закончилось.

Ну, тем лучше.

- А ты предлагаешь меня понести? - отвечаю с вызовом.

- Могу и понести, если надо. Но предпочту, чтобы ты ждала меня тут. Как видишь, бояться нечего. Ничего ночью с нами не случилось.

- А что должно было случиться? - сразу настораживаюсь я, вновь ощутив, как возвращается липкий страх.

Что-то он имел в виду, упомянув ночь. Что? Неужели все-таки это был не сон? О май гад, самое время провалиться под землю… Хотя где ты видишь землю? Ну ладно, согласна провалиться под чертов снег!

Температура тела резко подскакивает, кровь приливает к щекам и ушам.

- Нападение медведей, если я правильно помню твой вчерашний послеобморочный бред, - скалится Волчек.

Накатившее облегчение затмевает обиду на замечание о бреде.

Бред однозначно лучше секса.

Ну, не в том смысле… Ну вы поняли.

Сойеру я ничего не отвечаю, а просто шагаю вперед. Даю ответ не словом, а делом.

- Левее держись, - командует он, а когда я оборачиваюсь, демонстрирует компас.

- Это из домика? - ахаю я.

- Да, как и все, что в этом рюкзаке. Я верну, - обещает он с презрительной улыбочкой и обгоняет меня.

Мне остается лишь следовать за ним. Не похоже, что он будет меня ждать, а без него я и с компасом не найду дорогу.

Ну, дороги в общепринятом понимании тут никакой и нет. И даже тропинки нет или направления. Есть елки, сосны и снег. Бесконечный рыхлый снег. Сыпучая крупянистая каша, в которую по колено проваливаются ноги, и каждый шаг дается с трудом. Когда сил уже совсем нет, и я на каждый шаг начинаю спотыкаться, Волчек предлагает отдохнуть.

Я плюхаюсь там же, где стояла, не заботясь ни о чем. Я слишком устала.

Но он заставляет меня подняться и пересесть на расстеленный коврик для йоги, который достал из рюкзака. Сам садится позади, разведя ноги по обе стороны от меня, и придвигается вплотную. Я устала и замерзла, и голодна, и ужасно хочу пить, но когда он так близко, не могу не реагировать. Не могу думать ни о чем, кроме близости наших тел.

- Просто чтобы не терять тепло, - объясняет он безэмоционально, и я киваю.

Типа поняла.

Но я не поняла. Не способна понять. Не сейчас.

Сердце трепыхается, между ног пульсирует, а к сухому горлу подбирается комок.

Он сует мне в руки термокружку.

- Не обожгись.

От нее, правда, идет пар.

- Откуда? - не веря своим глазам, спрашиваю посиневшими губами.

- Оттуда. В доме был электрический чайник, но мало воды, поэтому пришлось скрыть от тебя ее наличие. До крайней необходимости.

- Уже крайняя? - с надеждой.

- Пей.

Я делаю глоток и чувствую, как горячая, но уже не обжигающая, жидкость стекает по гортани дальше, распространяя по телу приятное и такое нужное тепло. Живительное, потому что я сразу оживаю. Распускаюсь, как почки весной.

Как подснежники при наступлении апреля.

Возвращаю кружку Волчеку и почти улыбаюсь.

И неожиданно думаю, что вот он, подходящий момент, чтобы, все же, спросить его, было ли этой ночью между нами что-то или это тоже послеобморочный бред. Выяснить раз и навсегда.

Даже если придется еще раз увидеть его презрительную ухмылку.

Лучше знать наверняка, чем строить догадки и мучиться.

И я спрашиваю:

- Далеко еще?

Ну, пару слов перепутала, да. Признаюсь.

- Не знаю. В доме была карта, но без указания масштаба. Я понял направление, но не определил расстояние. Так что…

Я заставляю себя встать.

- Тогда хватит отдыхать. Мы должны дойти до наступления ночи.

Он поднимается и сворачивает коврик.

На удивление я иду даже бодрее, чем до привала. То ли эффект от пары глотков горячей воды настолько сильный, то ли мотивация не ночевать под открытым небом зимой в лесу так подстегивает, но я шагаю быстро и не ною.

И первой выхожу к подъемникам.