В твоих руках жизнь

Даша уехала, а я пошла в дом к Стефании. Она мне показала мою комнату, дала постельное бельё и оставила меня с моими мыслями наедине. Я села на кровать и задумалась об этих уродах. Это ж кто их воспитывал, что они такими стали? Играть на живых людей! Лучше бы играли в русскую рулетку – всё меньше бы их оставалось. Настроение у меня было паршивое, мысли метались с одного знакомого на другого, мне казалось, никто из моих знакомых на такое не способен. Хотя кто их знает… Вон у Дашки Сергей. Вроде нормальный парень для тех, кто его не знает, а на самом деле он из городской бандитской группировки. Неужели он меня проиграл? А с чего бы ему меня проигрывать, когда у него Дашка есть? А Дашку он любит, поэтому проиграл её подругу, то есть меня. А может, это вовсе не он меня проиграл? Тогда кто? Так ничего не придумав, я встала с кровати, постелила постель и пошла во двор. Здесь, у Стефании, мне понравилось. Я вышла на крыльцо, села на ступеньку и стала рассматривать сад. В отличие от города, здесь была тишина, которую нарушало только птичье пение, чириканье и доносившееся время от времени из соседних домов мычание коров да лай собак. Я сидела на крылечке, и все городские заботы отошли на задний план. Здесь было так спокойно и уютно. Стефания ходила по дому, что-то делала, погромыхивая посудой. Потом она вышла ко мне на крыльцо, села рядом на ступеньку и спросила:

– Саша, а у тебя родители-то где живут? Далеко?

– Стефания, у меня родители давно умерли, а бабушка ещё раньше. Никого у меня нет, кроме Даши. У неё тоже никого нет. Мы с ней вместе выросли, ходили в одну школу и в один класс. С детства дружим, закончили школу и вместе подались в город, продали родительские дома, в городе купили по однушке недалеко друг от друга. Правда, теперь работаем в разных местах, но встречаемся почти каждый день.

– Прости меня, старую, разбередила твою боль.

– Ничего, Стефания, я уже привыкла одна. А родители… они живы, пока мы о них помним.

Стало темнеть, и мы пошли спать. Утром, только проснувшись, я вышла на улицу и походила босиком по мокрой от росы траве (Стефания сказала, что это полезно). Потом мы с ней позавтракали, я помогла ей по дому, а ближе к обеду мы пошли вместе на кухню, чтобы приготовить что-нибудь на обед. Шли дни, но Дашка не звонила и не приезжала. Я начала за неё волноваться и решила ей позвонить сама. Она взяла трубку и сказала:

– Вы ошиблись номером! – и отключилась.

Я поняла, что позвонила не вовремя и больше не стала звонить. Дашка мне не перезвонила. Я не знала, что думать, всю ночь прокрутилась, не сомкнув глаз. Утром позвонила снова, но Дашкин телефон был отключен. Тогда я решила поехать в город и узнать, что случилось, почему Дашка не звонит и телефон выключен. Утром, когда мы со Стефанией завтракали, я решила с ней посоветоваться о своей поездке, сказав:

– Стефания! Дашка трубку не берёт, я переживаю за неё и хочу поехать в город. Вдруг ей нужна моя помощь.

– Александра, тебе опасно в городе появляться. Если Даша в опасности, то ты точно ей ничем не поможешь, а может, даже навредишь.

– Но, Стефания, я не могу подругу оставить, вдруг она в беде!

– А что ты можешь сделать, если ты ни к кому из знакомых не можешь обратиться за помощью, потому что сама не знаешь, кто из твоих знакомых тебя продал? Ты лучше посиди и подумай, кто это может быть.

– Я подумаю об этом потом, а сейчас я всё-таки соберусь и поеду в город. Я не смогу здесь спокойно сидеть. Если Дашка не берёт трубку, значит, что-то случилось и я должна ехать.

– Ладно, раз я не могу тебя отговорить, значит, мне придётся тебе помочь. Я тебе сейчас принесу вещи, в которых ты поедешь. Тогда, может, у тебя получится. А потом схожу к соседу (он по утрам ездит в город, молоко возит на базар), договорюсь, чтобы он тебя взял с собой. А может, и назад с ним вернёшься, если успеешь.