В заколдованном Тринидаде

– Сам он играет теперь в исключительных случаях, только для самых дорогих гостей. Понимаешь? У тебя сейчас уровень Горбачева…

Пришлось криво улыбнуться…

На маленькую сцену вышла смуглянка, чернокудрая, в красиво облегающем фигуру длинном черном платье. Двое парней со строгими красивыми лицами, больше похожие на телохранителей этой красавицы, чем на музыкантов, сели на высокие стулья по обе стороны от нее – один за электронное фоно, другой взял гитару.

– Это и есть дети Папы, – сказал мне на ухо Андрей, когда музыканты стали виртуозно выводить душещипательную итальянскую мелодию, а девушка запела таким нежным голосом, что у меня мурашки по телу побежали.

Андрей заказал еще всем выпивку. Гитарист встал и объявил, что поет для Алексея, приехавшего к Андрею из Москвы, и запел красивейшим тенором, а девушка и второй брат ему подпевали. Я не понимал слов, но, казалось, музыка сама говорила о красоте моря, щедрых южных садах, о тяжелом труде крестьянина и о любви…

У Андрея закончились деньги. Он предложил скинуться на очередную порцию коньяка. Интернационалисты замялись, неохотно кидали на стол мелкие скомканные купюры. Я понимал, что заработки нелегалам даются нелегко, и одновременно до меня не доходило, как можно мелочиться, слушая такую музыку!

Вынув триста из приготовленных на первое время пяти сотен евро, я положил их на стол:

– Ребята, гуляем!

На пляже

На следующий день после ресторана мы с Андреем и Ареком отмокали в море и валялись на пляже. Арек работу пропустил, сказав, что ему по барабану, хозяин все равно не выгонит, потому что у него огромный стаж. Он вообще может выходить на работу, когда захочет, ведь он один из немногих в компании Андрея, кто работает официально. Еще он рассказал, что в выходные подрабатывает тем, что возит отдыхающих на лодке в грот Аззуро. Лодка огромная, принадлежит хозяину турфирмы, и в нее помещается сразу человек пятнадцать. Пообещал как-нибудь устроить нам экскурсию.

Море и свежий воздух благотворно влияли на восстановление наших ослабевших организмов. Однако Андрей и Арек, пошептавшись, о чем-то задумались. Потом Андрей как бы невзначай поинтересовался, не одолжу ли я ему денег, чтобы Арек сбегал за бутылкой. Я сказал, что у меня нет.

– Жаль. – Арек перевернулся на спину, подставляя солнцу свой накачанный пресс.

Андрей грустно вздохнул и, достав мобильный, стал набирать чей-то номер. Через минут десять на пляже появился Миша, полненький, улыбчивый человек, один из тех, кто вчера гулял с нами в «Маленькой рыбке». В прошлом Михаил работал председателем одного из колхозов в Житомирской области, руководил довольно обширным хозяйством.

Из пакета Миша достал бутылку водки «Кеглевич», пяток помидоров, соль и нарезанный хлеб. Все выпили.

– Вот теперь хорошо, – сказал Андрей, закуривая и одновременно закусывая помидором.

Миша после стакана откинулся на спину и тут же захрапел.

Андрей пошел освежиться в море. Посмотрев на спящего Михаила, я вздохнул:

– Вчера хорошо в таверне посидели, но бабок почти не осталось, а у меня обратный вылет в Москву только через три недели.

– Не думай о времени, может, ты вообще не полетишь никуда.

– Как это?

– Так. Тут райский остров. Живи. С друзьями не пропадешь. – Потом вдруг как-то разом Арек погрустнел, стал чертить пивной пробкой по песку. – Знаешь, у Дрона здесь, на острове, мани вообще не держится. Он может заработать кучу на каком-нибудь заказе и прокутить эту кучу в один вечер. Что ты хочешь, грузинская кровь. А это значит, гулять – так гулять! Папа у него грузин, а мама русская.

– Да я знаю.

– Он тут недавно Луиджи, хозяину ювелирного магазина, написал полотно маслом, вот такое огромное, получил за него полторы штуки евро и спустил их этим же вечером в одном ресторанчике, угощая всех подряд, а прихлебателей у Андрона много: хохлы, русские, поляки все подтягиваются, как только слышат, что он работу заканчивает.

– А что на полотне-то хоть было?

– Он сделал копию картины из здешнего кафедрального собора. На ней светлый ангел пронзает золотым мечом падшего ангела. Эту картину Луиджи заказал для своей мамы на день рождения. Луиджи – миллионер, Андрон ему и квартиру ангелочками под Рафаэля расписывал, да куда девались все эти бабки! Андрона тебе нужно увозить отсюда.

– Ладно, пока рано…

Хозяин еще одной таверны, Жанлуиджи, зная, что Андрон склонен к мотовству, выдавал ему гонорар частями, по пятьдесят евро каждый день. Тот на него ругался, требовал деньги за заказ, но босс ни в какую. Каждый вечер Дрону приходилось подниматься пешком по бесчисленным ступенькам на Пьяццо фуникулера, ведь полтора евро за фуникулер было заплатить жалко….

Факт безрассудного транжирства очень не нравился Ареку. Он мне потом еще не раз говорил:

– Прикинь, может потратить несколько сотен, угощая друзей, а на фуникулере экономит. Парадокс?

– Ладно, вы тут Дрона не особо муссируйте, – вмешался проснувшийся и сильно покрасневший от загара Миша.

– Да мы думаем, как бы ему помочь.

– Ему уже не поможешь, он человек мира, – проурчал водочный благодетель и, перевернувшись на бок, снова заснул.