В землях Заката

В машине скорой помощи поехал с санитарами на кладбище. По пути, завывая сиреной, присоединился полицейский автомобиль. Санитары склонились над Эрной — Варламов с тошнотворным чувством вспомнил, что так же было с Сирином, — и тут же выпрямились.

— Она мертва, сэр. Уже ничего нельзя сделать.

Полицейские бродили по кладбищу, недоверчиво поглядывая на Варламова: нападавшие бесследно исчезли. Тело Эрны погрузили в скорую, а Варламов получил приказ сесть в полицейскую машину, снова за прозрачную перегородку.

Вернулись к больнице, полицейские зашли туда вместе с Варламовым. Появилась медсестра.

— Всё в порядке, мистер. — Она моргнула красными от недосыпания глазами. — Похоже на разряд из парализатора. Через час-другой придёт в себя. Не должно быть никаких последствий.

Здешний шериф не походил на Боба Хопкинса: был низкого роста, тянул слова, а глаза бегали по сторонам, не задерживаясь ни на Варламове, ни на заваленном бумагами столе.

— Это, наверное… хм, парни из Лимба. Появляются иногда пограбить. Повезло, что сумели от них отделаться. Обычно они всех приканчивают.

Варламов начинал злиться: весь день его продержали в полицейском участке, правда не за решёткой.

— Надо организовать погоню! Вряд ли они далеко ушли.

Глаза шерифа перестали бегать и уставились на Варламова. Они оказались маленькими и довольно злыми.

— Я сам знаю, что мне делать, мистер. Вы тут не указывайте. И вообще, если бы не отзыв мисс Линдон, я бы вас задержал. До выяснения всех обстоятельств. Ступайте!

Этот наглый тон Варламову был знаком: и в России, и в Америке маленькие начальники разговаривали одинаково. Пожав плечами, он встал и вышел из полицейского участка. Чёрт с ними — с белыми. Его волновала Джанет.

Эрну положили наверху, в спальне. Джанет рыдала над телом матери под присмотром соседей. Варламова попросили не подниматься. Он молча достал из шкафа двустволку и сел у окна. Горы высились за рекой, багровые от подножия до вершин в лучах заходящего солнца.

Наконец соседи ушли, тихо переговариваясь. Горы померкли, от реки поднялся белый туман и стал затягивать городок. Белизна мутнела — подкрадывались сумерки. Как-то быстро стемнело. На этот раз от ночи исходила угроза: пару раз раздался пронзительный крик, похожий на птичий, но Варламову показалось, что кричала не птица. Хотя вряд ли это были белые. Варламов не сомневался, что если они нападут, то до последнего мгновения не услышит ни звука.

Его руки сжимали холодный ствол ружья. Каким бесполезным оно казалось! На них явно напали профессионалы. Из американской, китайской или российской секретной службы (вдруг искали угонщиков самолёта) — Варламов не знал. Парализаторы редкое оружие, а про ткань, меняющую цвет в зависимости от окружения, он вообще не слыхал. Их спас случай и подарок Сирина. Неясно, что нужно белым фигурам, но, скорее всего, они вернутся.

Что он будет делать? Как защитит Джанет?

Варламов едва не заплакал, придавленный чувством беспомощности.

И тогда на ум пришло воспоминание.

Мать уже тяжело болела, под спину были подложены подушки, а на лице горел лихорадочный румянец. Как обычно по вечерам, она читала вслух Библию и после слов: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мной», закрыла книгу, утомлённо прислонилась щекой к подушке и сказала:

— Как наивны люди, как слепы! Всю жизнь ходят, словно по краю пропасти, но не видят ни бездны под собой, ни над собой. Они думают, что блуждают одни, без помощи. Но стоит позвать, и помощь будет оказана. Вопрос лишь в том, готовы ли они платить и кому — бездне вверху, или бездне внизу? В обоих случаях цена высока.

— Мама, — вспомнил Варламов собственный неуверенный голос. — Тогда попроси, чтобы ты выздоровела.

Мать рассмеялась, но потом стала кашлять, прижимая уголок простыни ко рту.

— Мой милый мальчик, я просила и скоро буду здорова. Мы ещё погуляем вместе. А ты запомни — если придётся совсем тяжело, ты всегда можешь просить помощи… у той бездны, что вверху. Ценою может быть твоя жизнь, но не бойся, её не возьмут у тебя. А если и возьмут — так это всё равно случится рано или поздно, так что неважно…

Варламов очнулся.

Мать учила его молиться — это был единственный дар кроме жизни, который она оставляла ему в чужой для себя стране, но он стеснялся, а потом просто забыл. Да и не очень верил в помощь свыше, несмотря на слова матери. Отец приучал его полагаться только на себя. Но попытка не пытка, он попробует — не ради себя, а ради Джанет, — обратится напрямую к Тому, кто живёт в бездне вверху. Почему Джанет должна страдать?

Он с отчаянием сказал:

— Моя мама верила в тебя, Господь. Но ты не спас её. Спаси хотя бы Джанет, я сам не могу. В обмен располагай мной, как тебе будет угодно.

Не знал Варламов о завете древних: «живи незаметно». Не знал, как голодна может быть бездна — всё равно, вверху или внизу, — по мольбе, по просьбе, по живому слову. Не задумывался о цене исполнения желаний…

Слова прозвучали наивно и по-детски. «И что теперь? — подумал Варламов уныло. — Ангелы явятся на помощь? Едва ли».