В зоне войны (СИ)

  ...Женщина все еще находилась на самом краю высоченного здания, где-то далеко под ними копошились спешащие по своим делам люди, ехали машины, а в это время на них сверху уже падал семилетний ребенок. И зловещая, обволакивавшая все вокруг плотным маревом, тишина. Только где-то внутри себя Рой как-то особо остро ощущал разрывающееся мчащейся на встречу смерти сердце девчонки, а ее умоляющий голос все заполонял и заполонял набатным звоном голову, размножаясь отражениями и становясь от этого все более невыносимым.

  Женщина спокойно сделала еще один шаг, еще раз взглянула вниз, на улетавшую дочку, и оттолкнулась ногами от парапета...

  Рой похолодел. Он попытался подхватить падавшее тело, но оно прошло сквозь его руки. И только теперь он понял, что на самом деле его здесь нет, и что это не он присутствует здесь и сейчас, а это всего лишь парящая в странной невесомости его бестелесная оболочка, которая может все видеть, но ничем не может повлиять на происходящее.

  Он опустился вниз.

  Там, распластавшись на тротуарной плитке лежали девочка и ее мать, все еще сжимавшая в руке своего сынишку... Вдруг голова женщины поднялась из лужи натекшей крови, и ее глаза поймали взгляд Роя. Теперь она уже смотрела прямо на него и обращалась только к нему.

  - Я глупо сделала, что родила их... - и на этот раз Рой уже не почувствовал, а именно услышал ее слова, потому что они нестерпимым грохотом отдались в его ушах.

  Похолодевший Рой раскрыл глаза. Он находился на борту чартера, а все увиденное было лишь страшным кошмарным сном, хотя последние слова женщины все еще звучали в его сознании безмерным неумолкающим эхом, от которого, казалось, нет избавления.

  Вытянувшийся из спинки переднего сиденья гибкий шланг услужливо предложил воду. Рой жадно высосал чуть ли не пол литра. В голове стихло, руки перестали дрожать, сознание очистилось, вернулось в норму. Он снова ощутил себя всего лишь обычным пассажиром рейса Актика - Гелао.

  На этот раз полет проходил в основном при комфортном "одном же", лишь изредка, при коррекциях курса, переходя эту черту, но ненамного и совсем на короткое время. Было видно, что пилоты из кожи вон лезут, пытаясь доставить своим пассажирам как можно менее неудобств. И все это вряд ли ради обитателей сидячих мест третьего класса.

  Вылет несколько раз откладывали. Затем под усиленным контролем всех бюджетников провели в салон, при том запретив не то что выходить, но даже оставлять свои кресла до момента старта, а после взлета объявили о полной блокировке уровня, запрете прогулок по кораблю, и о том, что питание теперь будет организовано непосредственно в отсеке. Все это явственно говорило, что в каютах первого класса разместилась какая-то весьма и весьма значительная шишка.

  Но Рою, как, впрочем, и всему низшему населению корабля, это все было абсолютно безразлично. Зато не выматывали перегрузки, хотя перелет и продолжался на несколько суток дольше обычного.

  После необычайно мягкой посадки их вновь задержали на несколько часов внутри корабля, зато дополнительно покормили, а багаж на выходе уже ждал аккуратно расставленный по полкам в зале прилета.

  Накинув обретшую свой привычный вес сумку на левое плечо, Рой размеренным шагом вышел из ворот космопорта, сразу же погрузившись в свойственный Гелао всеобволакивающий жар. Автобусом добрался до Нагарама, навестил Машика, отдав ему кучу заказанных им железок, и уже армейской попуткой прикатил в часть, где отчитался перед Карлосом о возвращении. Прошел в казарму. Все, отпуск, единственным положительным моментом в котором было примирение с отцом и переселение его на нижнюю полку в пансионате, закончился.

  Начались трудовые армейские будни. Рейды по нейтральной территории, бдения в секретах по предупреждению нападения противника и отлову перебежчиков, тягостное время в казарме, выделенное для личной подготовки и собственных нужд, и изредка - увольнительные и встречи с Машиком.

  Особенно тяжело было в отсутствие Узакуфы. За время пребывания Роя в отпуске его куда-то отправили, и вот уже с месяц, как от него не поступало никаких известий. Другая нехорошая новость заключалась в том, что на время отсутствия Мариса в напарники к Дайану был назначен ехидный, постоянно скалящий зубы в своей омерзительной улыбочке, Шерпан, получивший вдруг полное право везде увиваться за Роем, и от которого теперь просто невозможно было избавиться. Как поселившийся внутри человека паразит наплевательски относится к состоянию своего носителя, так и Шерпану, казалось, было абсолютно безразлично мнение своего сослуживца к этой вынужденной близости. А над совершенно неприкрытой неприязнью к собственной персоне он лишь саркастически посмеивался.

  - Я бы с тобой в разведку не пошел, - как-то с насмешкой заявил он во время очередного совместного рейда.

  - Что так?

  - К тебе нельзя повернуться спиной, может прилететь пуля в затылок.

  - С радостью бы, да противник не использует наших боеприпасов, а в тюрьму из-за такого ничтожества, как ты, я садиться пока не намерен.