Вагнер

Сказочный замок в горах и музыкальный театр… Поистине универсальные символы эпохи романтизма. Вот, пожалуй, единственный эпитет, который, несмотря на все противоречия, может быть в какой-то степени применен в качестве общей характеристики личности Вагнера. Вагнер — Романтик, причем именно с большой буквы. Родившийся в начале «века романтизма», а умерший в конце его, он впитал в себя все черты, присущие этому направлению, и отразил их в своем творчестве. Можно сказать, что немецкий музыкальный романтизм прошел в своем развитии путь от Роберта Шумана, воплощающего лирический романтизм, до Вагнера, олицетворяющего своим творчеством героический романтизм. Пресловутая оперная реформа Вагнера — это не только философский манифест его собственного искусства. Это еще и высшая точка развития всего романтического оперного театра. Вагнер — Романтик! Метания и неудовлетворенность, преданность искусству, бегство от серой обыденности в идеальный мир легендарных героев — всё это воплощено в Вагнере в наивысшей степени. Он вполне мог стать героем Эрнста Теодора Амадея Гофмана, он даже чем-то напоминает гофмановского Крейслера — композитора и капельмейстера, литературного двойника автора, героя «Крейслерианы», последним произведением которой стал роман «Житейские воззрения кота Мурра». Возвращаясь к противоречивости личности Вагнера, процитируем литературоведа с мировым именем профессора Ф. П. Федорова: «Двоемирие как модель позднеромантического пространства определяет и структуру позднеромантического персонажа, доминантным качеством которого становится противоречие; наряду с личностью, сознание которой мыслится или как однозначно прекрасное, или как однозначно безобразное, поздний романтизм выдвигает личность, сознание которой является ареной борьбы между добром и злом, красотой и безобразием, бесконечным и конечным. Тип человека, охваченного противоречием, видимо, самый распространенный тип человека в культуре позднего романтизма»^[4]. Таким образом, если рассматривать личность Вагнера через призму романтического мировосприятия, многое в нем становится понятным, он перестает ассоциироваться либо с карикатурным карликом, либо с безгрешным святым, а является перед нами человеком

со всеми его недостатками и достоинствами.

Наша книга не является музыковедческим исследованием. Композиторское наследие Вагнера прекрасно разобрано, например, в работе Б. В. Левика «Рихард Вагнер» (М., 1978). По словам философа А. Ф. Лосева, «никакой биографический обзор творчества любого великого художника не может дать представление о существе этого творчества. Тем более это нужно сказать о Вагнере, творчество которого представляется каким-то безбрежным морем, плохо поддающимся тем или другим формулировкам»^[5]. Кроме того, «вагнероведческие» материалы, доступные исследователю, настолько обширны, что в одной книге просто невозможно даже вкратце перечислить их все. Пришлось максимально сузить и круг лиц, с которыми общался Вагнер; многих из них мы сознательно не упоминаем, так как в противном случае потребовался бы еще один том. Поэтому мы ограничились попыткой через подробности биографии нарисовать психологический портрет человека, понять мотивацию его поступков, проследить эволюцию его философских взглядов и уже через это понимание самим прийти к постижению его творчества. Хотя для того чтобы по-настоящему понять музыку Вагнера, ее нужно просто уметь чувствовать

(впрочем, сам Вагнер никогда не согласился бы с этим утверждением: он всегда требовал, чтобы его слушала подготовленная публика).

И всё же… Поезжайте в Баварские Альпы, встаньте над ущельем, на дне которого шумит водопад, вдохните звенящий воздух горных еловых лесов. Кажется, что именно где-то здесь бродит Голландец Михель из сказки Вильгельма Гауфа, похищающий сердца. Вот только холодное сердце не оценит этой суровой красоты. А горячее навсегда будет «похищено» этим краем. «Мое сердце в горах…» — писал Роберт Бернс о родной Шотландии. «Дух моей музыки в горах…» — мог бы сказать Вагнер, имея в виду Альпы. В мощных раскатах водопада, в скрипе вековых елей вы услышите отголоски его мелодий. И «мелочного скрягу» навсегда заменит в вашем сознании Романтик — «крестник» Баха и «наследник» Бетховена

!

Выражаю благодарность Надежде Николаевне Нестеровой за неоценимую помощь при работе с немецкими источниками и Андрею Сергеевичу Давыдову за предоставленные дополнительные материалы.

Глава первая

«КРЕСТНИК» БАХА И «НАСЛЕДНИК» БЕТХОВЕНА (1813–1830 годы)